Подхватив с земли чемоданчик, бинокль, автомат и собрав в охапку ее одежду и туфельки, я погрузился в лодку и быстро погреб на ялике к темной громадине самолета. Пока я работал веслами, Ката стояла в дверном проеме в развязной позе постоянной посетительницы нудистского пляжа и смотрела куда-то поверх меня, в ту сторону, где за противоположной оконечностью острова почти догорела «Бурята» – по крайней мере, дыма там уже почти не было.
Наконец я причалил к борту у переднего люка, из прямоугольного проема которого вниз, под воду тянулся какой-то, довольно солидного вида трос, надо полагать, от якоря. Бросив весла, я протянул графине веревку. Она привязал лодку к чему-то внутри фюзеляжа и кивнула, как бы приглашая в гости.
Я закинул в люк чемоданчик, автомат и шмотки, а затем перелез туда сам.
Внутри было довольно просторно. В 1930-е годы такие самолеты частенько называли «летающими отелями». А BV 222 начинали проектировать как раз для дальних почтово-пассажирских рейсов через Атлантику. Но, пока суть да дело, началась война, и что выросло, то выросло. Так что отель не отель, но на фрегат «Викинг» точно тянул, поскольку был двухпалубной машиной. На фоне самолетов тех времен, которые мне уже доводилось видеть, данный аппарат выделялся не только размерами, но и внушающим уважение количеством смутно знакомого оборудования.
Отсек, куда я попал, был своего рода «тамбуром». Наверх, в кабину пилотов, вела узкая дюралевая лесенка, слева, в носу, располагалась увенчанная пустой турелью кабина штурмана или летнаба. Направо, «в первом этаже» фюзеляжа тянулся к хвосту грузовой отсек – для особо крупногабаритных грузов в правом борту фюзеляжа имелась большая распашная дверь, в тот момент закрытая. По внутренней поверхности покрашенных в светло-серый цвет бортов тянулись поражавшие своей толщиной дюралевые шпангоуты и стрингеры.
Бросился в глаза размещенный внутри, на левом борту фюзеляжа, спасательный плотик (размеры самолета вполне позволяли) и аккуратно сложенный дальше к хвосту груз. Присмотревшись, я понял, что это было такое – вдоль бортов были складированы в штабеля стандартные прямоугольные контейнеры (этакие раскрывающиеся после приземления напополам гробообразные емкости) снабжения германских ВДВ с притороченными к ним грузовыми парашютами. Всего таких контейнеров и мягких десантных мешков в этом самолете было, минимум, несколько десятков. Интересно, куда это они направлялись и почему их вдруг занесло именно сюда? Для болгарских масштабов данный аппарат был точно великоват.
– А люди где? – на всякий случай спросил я Кату, примерно понимая, что она ответит.
– На борту было всего трое, – ответила присевшая на какое-то откидное сиденье обнаженная и еще не обсохшая до конца после своего купания графиня, первым делом натягивая на ноги туфли. Похоже, ходить босиком по дюралевому полу ей было не очень приятно.
И тут же уточнила:
– Один лежит наверху в отключке, двоих отправила за борт.
Ну да, на ее месте я бы добавил еще, что это вовсе не люди, а фашисты.
– Смотри по сторонам и ничего без надобности не трогай, – дал я графине дельный, но явно запоздалый совет в стиле того, который, по непроверенным слухам, когда-то давал Владимир Джанибеков монгольскому космонавту Жугдардемедийну Гуррагче. Вместо ответа она вернула мне нож. Следов крови на его лезвии уже не было – успела протереть или она им вообще не воспользовалась? А как тогда она смогла уработать двух мужиков (без ножа-то?) – кадыки вырвала, шеи свернула или, скажем, глаза выдавила? Здесь я поймал себя на том, что мне в голову опять лезут разные излишне красочные ужасы. Тем более что в начале нашего путешествия голограмма Блондинки упоминала о том, как где-то в Италии эта самая Ката, под настроение, в один прием положила наповал семь человек из муссолиниевской контрразведки.
Между тем голая диверсантка-декретница взяла свой чемоданчик и шмотки, привычным кивком приглашая меня следовать за собой, через люк, на «второй этаж» самолета, надо понимать – в пилотскую кабину.
Лезть наверх, наблюдая впереди и выше себя голую женскую жопку, было не то чтобы приятно, но где-то даже забавно. Неожиданно выяснилось, что легкий загар на теле графини ровный и без светлых пятен на привычных местах трусов и лифчика. Где это она, интересно знать, успевала загорать голышом?
На «втором этаже» «Викинга» места было почти как в пассажирских авиалайнерах из моей эпохи, но потолки оказались все-таки довольно низкими. Хотя реальность, увы, никогда не соответствует кадрам из старых фильмов, вроде отечественной развесисто-клюквенной «Тайны двух океанов», где внутри подлодки (а снято все это было, понятное дело, где-то в павильоне) высота отсеков явно превышала два метра – в помещение с габаритами реальной подлодки кинокамеру тех времен точно было не затащить.
Прямо с лесенки я вслед за графиней попал в пилотскую кабину (там у меня сразу отлегло от сердца – парашюты летчиков лежали в чашках сидений), потом мы прошли через плотно набитую соответствующим оборудованием конуру радиста с плексигласовым турельным колпаком и установкой полностью готового к стрельбе 13-мм пулемета MG131 (отдельные «специалисты» считают эту махинерию не за пулемет, а за авиапушку) на потолке и далее уперлись в переборку с открытой дверью. А за этой дверью было небольшое помещение, этакий «бытовой отсек», вроде кубрика с металлическими шкафчиками и ящичками по стенам и парой узких лежанок, заканчивающееся глухой стенкой с круглым входом в технический лаз в виде широкой трубы, который вроде бы расходился к концам крыльев параллельно лонжеронам и служил для обслуживания моторов летающей лодки.
При этом единственный взятый живым пленный почему-то валялся на полу, а вовсе не на лежанке. Пленный оказался молодым, слегка небритым блондинчиком в короткой кожаной летной куртке (как мне показалось – итальянского образца), утепленных пилотских сапогах, серо-голубых бриджах и тонком белом свитере. Он был в качественной отключке, на его левом виске наливался изрядный синяк (кажется, мое предположение насчет вырывания кадыков было не столь уж далеким от истины), изо рта торчал тряпичный кляп (носовой платок?), а руки были предусмотрительно связаны за спиной чьим-то подвернувшимся Кате под руку брючным ремнем.
Войдя в отсек, графиня небрежно перешагнула через лежащего, потом вынула шпильку из прически и картинным жестом распустила еще мокрые волосы. Расчесала их словно сгустившейся из воздуха в ее руках расческой и откинула назад. Потом разобрала шмотки и начала одеваться. Натянула извлеченные из чемодана чистые трусы и прежнее, не сменяемое с самой Венгрии, платье, но пальто надевать не стала. Одевшись, она с явным облегчением присела на одну из лежанок.
– Почему этот? – поинтересовался я.
– Ну, во-первых, этот спал себе в этом отсеке и мне абсолютно не мешал, и только он здесь оказался хоть немного похож на офицера. Двое других были внизу и выглядели попроще. К тому же один из тех двоих попытался сопротивляться.
– А как, если не секрет, тебе вообще удалось попасть на борт?
– Это оказалось легче, чем я думала вначале. Они открыли три входных люка, а дежурные были только у двух. Идиоты. И ни один из них не успел даже расстегнуть кобуру…
