– Он сам виноват, – говорю ей и поворачиваюсь к парням, но спиной ее загораживаю.
– Лень, слюни подбери, ты видишь, девушка за парнем своим пришла, – косая усмешка искривляет лицо, – отпустим?
На плечо ложится рука, и меня словно током пронзает от прикосновения.
– Прошу, отпусти, – раздается в спину голос, и меня его звучание пробивает стрелой. Чувствую через футболку горячее дыхание.
Очень резко поворачиваюсь на пятках прямо к ней, а Яся и с места не двинулась, стоит, смотрит на меня расширенными глазами.
– А если нет? – склоняюсь к ней и выдыхаю в губы.
– Отстань от нее, – хрипит Димусик, и сейчас он меня бесит вдвойне.
– Заткнись, видишь, люди разговаривают, – голос Леньки и громкий хлопок.
Яся моргает, челюсть сжимает от этого звука, но глаза не отводит.
– Хочешь, на колени встану?
Вот как, я почему-то даже не удивился ее предложению. И сомнений не возникло, что встанет и будет просить, но… она последняя девушка на земле, которую я хотел бы видеть в этом сральнике на коленях.
– Нет, Снежинка, – говорю тихо, практически шепчу на ухо, – я чуть позже потребую расплату, – мурлычу возле ее виска, от чего белые завитки волос шевелятся.
Втягиваю воздух возле нее и, словно чистый глоток никотина, отправляю его в легкие вместе с апельсиновым привкусом. Именно так пахнет Снежинка, как будто Новый год.
– Согласна?
Я видел по глазам, что она согласна, но хотел это услышать.
– Согласна, – девушка опускает взгляд, а на щеках проступает розовый цвет.
Черт. Я даже побоялся в фантазиях представить, о чем она могла подумать, но понимал, что можно не скупиться в своих желаниях.
Протягиваю руки к ее голове.
– Не тронь, – хрипит недопарень Снежинки.
А она даже не дернулась. Надеваю ей на голову капюшон.
– Береги свою подружку, – подмигиваю ей и отхожу на шаг. – Лень, отпусти девчонку, а то плакаться побежит, жаловаться, – киваю парням.
Они сначала опешили немного, но спустя секунду Леня разжал кулаки, и Димусик, дернувшись, выпрямил спину.
– Ну, мы договорились, я надеюсь, в этот раз? – смотрю на проходящего мимо меня Диму.
– Ты за это ответишь, – бросает он мне, и я понимаю, что совсем не ценит он то, что сейчас сделала для него Есения.
Сука. Сжимаю кулаки, но надо сдержаться. Именно сейчас – отпустить.
– Пошли, – он берет ее за локоть и толкает к выходу. – Зачем ты приперлась? – шипит на нее, и это последние слова, что я слышал перед тем, как они скрылись за дверью.
– Тимох, ты че его отпустил? Надо было проучить. Вывел бы девчонку, и дело с концом, – возмутился Михей, как только парочки не стало слышно. – Меня прям выморозил этот мудак.
– Ага, и меня, – кивнул разочарованно Ленька.
А я уже в мыслях расчленял этого белобрысого ублюдка.
– Пацаны, у нас еще целый месяц впереди, чтобы научить таких, как он, уважению, – улыбаюсь и обнимаю пацанов за плечи, подталкивая к выходу.
Оглянулся на раковину и вспомнил хруст ломающегося носа, разочарованно вздохнул. Жаль, зубы остались на месте, но надеюсь, ненадолго.
Глава 13
Как только мы с Димой вышли за дверь, я отпустила его руку и прибавила шаг, чтобы быстрее уйти.
– Яся, – слышу голос в спину, но не оборачиваюсь, ускоряюсь еще.
– Дима, не хочу с тобой разговаривать сейчас, – отвечаю ему, так и не оглянувшись, – и если продолжишь, мы просто с тобой поругаемся.
Но парня, видимо, никак не останавливают мои попытки не вступать с ним в общение. Он хватает меня за руку и разворачивает к себе.
– Зачем ты опять пришла? Зачем позоришь меня?
Я смотрю на него и только могу, что молча моргать от подкатившей комом обиды, слова сказать не могу. О чем он вообще говорит? Разве…
– Дима, ты зря так, – пытаюсь вырвать руку, но его пальцы крепко сцепили мое запястье.
– Ты меня за последний день опустила ниже плинтуса, Яся, – шипит мне в лицо Дима. – Чего ты добиваешься? Чтобы меня за подкаблучника считали? Или и того хуже…
Он замолчал, а я смотрю на него и не понимаю, в какой момент он превратился в это отвратительное существо. Внутри поднимается волна негодования. Это чувство настолько сильно, что не могу с ним совладать, и горло сжимает, становится невозможно дышать. Глаза защипало от соленой влаги.
– Дима, если ты продолжишь, я на тебя обижусь, – закусываю губу, сжимаю ее зубами больно, чтобы отвлечься хоть как-то и не заплакать.
– То есть, ты предлагаешь подумать о тебе в то время, когда ты обо мне совсем не думаешь? – он откидывает мою руку точно так же, как это было днем, и я автоматически прижимаю ее к себе, держась за запястье, как будто поранилась.
– Дима, ты о чем? – голос срывается.
– Я пока не хочу тебя видеть, поняла? – он проходит мимо и, задевая плечом, отталкивает с дороги. – Я тебе напишу, как отойду.
Нет, ну как так? Смотрю глазами, полными слез, ему вслед и с места двинуться не могу. Придурок. Я сейчас его ненавижу так, что сердце внутри разрывается на части, а в груди черной дырой разливается пустота.
Добрела до комнаты в полном непонимании, как нашла дорогу обратно. Когда бежала вслед за Димой, не особо ее и запоминала. Просто порыв, а в мыслях и намека не было на то, что последствия поступка оценятся как что-то унизительное, потому что, когда узнала, что Дима снова пошел к Тимофею на разборки, даже ни секунды не раздумывала, останусь ли в стороне. И хоть сразу пошла следом, все равно не успела. Перед глазами распухший нос парня и уже налившиеся синяки под глазами. Чувство вины внутри оттого, что не смогла помешать.
Захожу в комнату, а тут никого. Девчонки свалили, видимо, к соседкам. Старюсь дверь закрыть беззвучно, чтобы никто не услышал, сейчас хочу побыть одна, разобраться в себе и в ситуации в целом. Почему Дима вдруг начал так себя вести? Может, это из-за Тимофея? Но Димка же должен понимать, что мы не у себя в детдоме, и что нечего лезть к ним со своими правилами. Неужели моего примера не хватило? И он не понял, что здесь вряд ли чего-то добьешься? Тут на все смотрят сквозь пальцы.
В тишине громко слышны мои шаги. Подхожу к кровати и плюхаюсь на матрас. Откидываюсь головой на подушку, и тут же в памяти возникает Тимофей. Никакие мысли о Диме и на секунду не задерживаются. Только лицо другого парня. Сильно зажмуриваюсь, чтобы прогнать образы, но видимо, недостаточно сильно, потому что Тимофей не исчезает, а мне уже навязчиво щекочет ноздри его запах, и губы растягиваются в улыбке.
«Черт!»
И сердце в груди начинает биться быстрее, когда вспоминаю его взгляд и кривую ухмылку, такую опасную и в тоже время чарующую.
