– Лизни меня.
Меня застает врасплох его тихий шепот, и я, будто преступница, пойманная с поличным, дергаюсь от него и хочу увеличить пространство между нами, но парень не позволяет, кладет мне на талию руку и удерживает на месте.
– Чего? – непонимающее смотрю на него, но глаза Тимофея закрыты, только губы трогает озорная ухмылка.
– Лизни меня, Снежинка.
Теперь уже в голосе слышен смех, и он открывает глаза, расширенные зрачки практически полностью закрывают радужку, и я снова тону в их глубине.
– Ты так смотришь на меня, словно я карамелька на палочке, – он уже не сдерживает смех, – так вот я и предлагаю лизнуть себя. Уверен, на вкус тебе тоже не меньше конфетки понравлюсь.
– Ты придурок, Тимофей, – ладонью хлопаю его по руке и заливаюсь краской от кончиков пальцев ног, до корешков волос.
– Не уверен в этом.
Он двумя руками обхватывает меня и одним движением меняет нашу позу, теперь я нахожусь на нем, наши лица близко-близко друг к другу, и мне не остается ничего другого, кроме как выставить руки по обе стороны от его головы, чтобы чувствовать себя более-менее на расстоянии.
– Я просто смотрела, – начинаю оправдываться, – не хотела будить, думала, как удобнее встать.
– А я не хочу, чтобы ты уходила. Давай побудем здесь еще, пацаны все равно только к вечеру приедут, – парень проводит ладонями вдоль моей спины, и у меня на теле каждый волосок поднимается от этого действия.
– Может, тогда еще что-нибудь посмотрим? – предлагаю Тимофею и делаю попытку высвободиться из его рук.
– Ты хочешь меня усыпить своими фильмами? – его бровь взлетает вверх, отчего выражение лица становится совсем мальчишеским. – Мы и так с тобой столько всего пересмотрели, что мне кажется, я в жизни столько не пялился в экран.
И тут пришла моя очередь удивляться. Конечно, мы с Тимофеем за последние четырнадцать дней болтали обо всем, о чем только можно, но разве этого времени хватит, чтобы узнать человека от и до? Вот сейчас и понимаю, что нам предстоит еще многое узнать друг о друге.
– Ну, знаешь, – отвечаю ему, – даже у нас в детдоме было достаточно времени, чтобы смотреть телевизор.
Он хмыкает, и его захват становится слабее, я пользуюсь моментом и соскальзываю с него, сажусь на краешек кровати и натягиваю обувь.
– А и не говорил, что у меня времени нет, Снежинка, – он запнулся на мгновение, окидывая меня странным взглядом. – Мне просто не с кем было смотреть.
Он подтягивает ноги и рывком садится на кровать чуть в стороне от меня. Так же обувает кроссовки.
– А как же… – я не успела произнести это страшное имя.
– Если ты собиралась сказать о Василисе, то лучше не надо, я не хочу разговаривать о ней. Мы с Васей друзья, – он встает с кровати, и я вижу по его лицу, что эта тема неприятна парню, поэтому больше ни слова не пророню.
– Василиса, скорее всего, тоже приедет завтра, но не факт, – он оглядывается на меня. – Будешь морожко?
Я отрицательно машу головой. Настроение резко падает до нуля, словно брошенный в глубокий колодец булыжник.
– Давай тогда посмотрим, что ты там еще хотела, – парень возвращается ко мне и садится рядом, но я уже ничего не хочу.
Наверное, нужно валить восвояси, снимать розовые очки, укладывать их в перламутровый футляр фантазий и засовывать подальше в укромное местечко.
– Снежинка, ты что?
– А что? – вскидываю брови, но даже сама слышу, как голос вибрирует от обиды.
Тимофей откидывается на стену и смотрит перед собой, я поглядываю на него искоса.
– Если ты хочешь, можем про нее поговорить, но лично я не горю желанием.
Его взгляд как будто застывает в пространстве, и мне эта перемена не нравится. И нет, я совсем не хочу про нее говорить.
– Нет, не хочу, – тут же пошла я на попятную.
– Васька мне сводная сестра, – говорит он одновременно со мной, и я застываю на месте.
– Нет, – вырывается у меня.
– Да, – спокойно отвечает Тимофей и, оттолкнувшись от стенки, опираясь локтями на колени, тормошит двумя руками волосы.
– Прости, мне надо выйти, – я вскакиваю с кровати и в несколько секунд оказываюсь у двери.
До конца не понимаю, что меня так удивило в его словах. Я же слышала однажды, что Василиса называла Тимофея братом, но на тот момент мне казалось, что это стеб. Дергаю дверную ручку, но дверь не поддается, только подняв голову, замечаю, что рука парня подпирает створку.
– Мне нужно, серьезно, – срывающимся голосом прошу его.
– Я тебя провожу, – говорит Тимофей и сам открывает дверь.
– Нет!
Я пулей выскакиваю из комнаты и бегу обходными путями в женский корпус. Не оглядываюсь, потому что и так знаю, что его сзади нет, потому что не чувствую его присутствие. По щекам текут крупными градинами слезы. Что со мной, не понимаю? Но где-то внутри разрастается ядовитой кляксой сомнение. Неужели я что-то сделала неправильно? Неужели… он с ней… И красной табличкой перед глазами замельтешил знак «СТОП». Дальше не думать, не углубляться. Ведь я ничего не знаю, а выдумывать себе дороже. Нужно просто успокоиться и все прояснить. Но это будет чуть попозже, когда смирюсь.
Сводная сестра. Пипец.
***
Всю ночь я просто тупо пропялилась в потолок. Глаз так и не смогла сомкнуть. В голове кружились разные мысли и о Тимофее, и о Димке, и о Верке. Я думала про всех. Про каждого понемногу, но получилось, что на это ушла вся ночь.
Димка… Грустный выдох сорвался с губ.
Этот парень до того, как мы приехали в интернат, казался мне идеальным мужчиной моей мечты. Красивый, добрый, заботливый. Хоть и немного ревнив, но это не так уж и страшно, ведь и я, как оказалось, не без греха, и, наверное, теперь могла в чем-то понять его и опровергнуть домыслы подруги в отношении парня. И я бы, наверное, так и продолжала корить себя за то, что окунулась с головой в этот водоворот чувств с Тимофеем, но поведение Димы мне подсказало, что не так уж он и дорожит мной. И все те «розовые замки и облачка над головой», что я нафантазировала, оказались пустыми мечтами, несоответствующими действительности. В какой-то миг я поняла, что благодаря Тимофею Димка проявил всю свою гнилую натуру и повернулся той стороной, которую тщательно пытался скрыть от меня все эти годы. Козел.
Зло поворочавшись на кровати, я сбила и без того скомканную постель в клубок. Верка тоже разочаровала страшно. Разве можно так относиться к своим близким? Неужели можно перечеркнуть всю нашу дружбу, что была пронесена через года, одним лишь коротким расставанием, которое будто самим чертом подкинуто нам в виде испытания? Я не могла забыть, я постоянно думала о ней, писала первая, звонила первая, только спустя время поняла, что началась игра в одни ворота, и я немного устала быть постоянным проигравшим в ней. Звонки прекратились, и подружка не спешила заполнить ту временнУю пустоту, которая образовалась между нами. Я отпустила ее, устала держать, да и вообще потеряла счет времени, когда открыла перед Тимофеем вход в свой мир. Верка для меня потерялась на задворках прошлого. Так быстро, что меня это пугало. Я казалась себе такой ветреной и ненадежной, что становилось тоскливо на душе. Мысли метнулись в прошлое, где осталось много разных воспоминаний, как светлых, так и не очень, но погружаться в них мне не хотелось, потому что, скорее всего, на ментальном уровне я чувствовала, что это все ушло, и теперь все будет иначе, назад ничего не вернешь.
