Впереди сиял ярким неподдельным маяком Тимофей, без которого даже дышать было больно. Накрываю лицо подушкой, чтобы хоть как-то остудить загоревшиеся жаром щеки. Теперь я понимаю, как глупо поступила. И что я так взъерепенилась на Тимофея? Надо было поговорить.
«Завтра обязательно исправлю то, что натворила сегодня», – даю себе установку и закрываю глаза.
Будильник прозвенел так неожиданно скоро, что я даже не с первого раза сообразила, что звонит не мой телефон, а Нины. Опускаю с кровати руку на пол и шарю под по пыльной поверхности линолеума в поисках трубки.
– Почему так рано? Я ведь только заснула, – не найдя желаемого, прячусь под одеяло с головой.
– Вставай, Яська, времени уже много, ты опоздаешь на уроки.
Уроки? Я словно по мановению волшебной палочки встаю в стойку оловянного солдатика. Самый страшный день в моей жизни. Сегодня.
– Может, мне не идти? – хрипловатым спросонья голосом спрашиваю скорее сама себя, нежели соседок.
– Можешь и не идти, – пожимает плечами Люба, – но как потом нагонять будешь? Хотя сегодня вряд ли будет что-то полезное.
– Ага, если не считать самостоятельную по русскому, к которой мы готовились на каникулах, – подхватывает Нина.
Я перевожу на нее взгляд.
– Как «на каникулах»? А почему об этом не знала я?
– Ну, – протягивает девушка, при этом постукивая пальцем по подбородку, – может, потому что ты играла в «люблю» с самым знойным красавчиком старших классов?
Я кидаю на нее недовольный взгляд и отворачиваюсь. Да, так дело не пойдет. Придется идти. Медленно слезаю с кровати.
– Яська, если ты так будешь копаться, отправишься на уроки одна, – грубовато прикрикнула на меня Люба.
Я косо глянула на нее, но никак реагировать не стала. Схватив полотенце, быстро скрылась за дверью.
«Вот еще, чудачка», – хмыкнула про себя.
Голос повышает, ну, да ладно сейчас у меня не то настроение, да и есть дела поважнее. Ополоснув лицо и почистив зубы, я глянула мельком на свое отражение в зеркале. Н-да. Припухлость под глазами и чуть отекшее лицо никак не красили меня. Смазав мокрой ладошкой отражение, я пошла в комнату.
***
– Копуша, – проталкивает меня в класс Нина в тот момент, когда раздается звонок.
Я настолько отвыкла от шума за эти полторы недели каникул, что казалось, я оглохну от гвалта, который стоит вокруг. Я мельком оглядела всех, и сразу стало ясно, что все вернулись с каникул. На ком-то из ребят даже можно было разглядеть загар, это говорило о том, что ребята отдыхали в жарких странах. Я тяжко вздохнула и отправилась на свое место. Возможно, мне в следующей жизни повезет, и у меня тоже будут богатые родители, только желательно без всяких заскоков. Я оглянулась быстро по сторонам, но ни Тимофея, ни Лени не увидела, как и обычно, моя парта пустовала. Леня всегда задерживался и приходил после звонка минут через пять-десять. Но после последних событий, которые ему, как и мне, известны, я вообще не хотела бы его видеть.
Плюхаюсь на стул и лезу в рюкзак, чтобы достать тетрадку и ручку.
– О, никого, – громкий хлопок и знакомый голос заставили сердце вздрогнуть в груди и застучать быстрее.
Медленно поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на Тимофея. Он смотрит только на меня, и в классе неожиданно так тихо стало, что я даже слышу свое прерывистое дыхание. Дурочка, зачем я вчера это сделала? Зачем сбежала от него? Сейчас чувствую себя, как законченная идиотка.
– Всем салют! – разрывает повисшее молчание Леня, и класс, словно выходя из замедленных кадров съемки, мгновенно оживает и приходит в движение.
– Привет, – Тимофей садится рядом со мной, а я на короткий момент забываю, как дышать.
Неужели так будет происходить всегда? От того, что в горле пересохло и язык приклеился к небу, сказать ничего не могу, просто киваю ему.
– Снежинка, ты что, обиделась на меня? – говорит он так тихо, чтобы только я это слышала.
Я отрицательно машу головой, а у самой глаза разбегаются в разные стороны, хочу охватить взглядом всех и понять, кто-нибудь знает о нас с Тимофеем, или нет? Но у меня ничего не выходит, потому что мой взгляд приковывается к шее парня и больше не двигается с места, замерев на синей выпуклой вене, которая тугим узелком выделяется под кожей.
«Тук-тук-тук», – пульсирует кровь в этом месте, и я громко сглатываю. Черт. Резко отворачиваюсь к окну. Как стыдно-то. Он скорее всего слышал, потому что мне показалось, это было очень громко. Прямо сейчас готова провалиться под пол, чтобы быть дальше от него.
– Доброго утра, ребята!
Открывается дверь, и наконец-то заходит учитель, я облегченно вздыхаю и поворачиваюсь боком к парню. Я с ним обязательно поговорю на перемене, но сейчас я не могу совладать с собой, он так близко, так рядом, что хочется прикоснуться к нему, прижаться всем телом и целовать до умопомрачения. Бр-р-р-р… нужно сосредоточиться и оставить все эти мысли на потом. Сейчас идет урок. Урок.
Глава 22
– Тимофей, – слышу за спиной голос Снежинки.
Она пытается выдернуть руку, но твою мать, я слишком расстроен и зол, чтобы на это обращать внимание. Я и так еле высидел эти сорок пять минут. Тащу ее в подсобку. Надо объясниться. И это касается не только наших отношений, это касается всего и сразу. Об этом нужно было поговорить еще вчера, но я и так дал ей возможность, чтобы она смогла осознать, как теперь все будет обстоять не только между нами, но и при взаимодействии с окружающим миром. А еще меня злило то, что я так и не нашел в себе сил пойти вчера за ней. Сам психанул, а это неправильно, так не пойдет.
Теперь я за девчонку несу ответственность, потому что прежде, чем что-то делать, надо сто пятьдесят раз подумать. А я не подумал. Не подумал о том, что самолично засунул Снежинку в террариум со змеями, хотя даже еще не обозначил наши с ней отношения, но я думаю об этом и так все уже знают, вряд ли это событие осталось незамеченным.
– Да прекрати, – с силой дергается девушка, и я ощутил, что тонкая кисть щелкнула.
– Ой!
Но жалобный писк не заставил остановиться. Я дернул ее на себя.
– Слушай, домовенок, потерпи еще пару минут, – зло кидаю ей, и она, как ни странно, перестает сопротивляться и даже пытается подстроиться под мой шаг.
– Да что происходит? Ты можешь объяснить, а не тянуть меня, как животину на убой? – возмущается она.
– Кого? – не сдерживаю смешок. – Ну, ты сказанула. Животину, ага.
– Ну, а как, Тимофей? Я тебе уже говорила про домовенка, повторю еще. Бесит, понял?
Уф, в ее голосе было столько негодования, что я даже подавился смехом своим.
– Снежинка, ну ты что? Опять собралась обидеться, что ли?
