– Я тоже скучал, – голос срывается, и я так же говорю шепотом, как она.
– Мне очень много нужно тебе сказать, – голос Яси дрожит.
Она встает с кровати, и теперь мы стоим совсем близко друг к другу, девушка смотрит мне в глаза, а я делаю шаг назад, потому как чувствую, что мне некомфортно находиться в такой близости от нее, будучи перебинтованным, как мумия.
– Снежинка, ты знаешь, что? – я беру ее за руку и сжимаю ладонь, она кончиками пальцев свободной руки смахивает слезинки с ресниц и вопросительно приподнимает брови. – У меня к тебе одна просьба. Если ты хочешь поговорить о том, что было, то не стоит, я не хочу об этом говорить ни сейчас, ни потом и вообще никогда, – поднимаю ее ладошку к губам и касаюсь самой серединки. – Ты прости меня за то, что втянул тебя во весь этот кошмар, я действительно не подумал о том, что может такое произойти.
– Прекрати, Тимофей, слышишь? – Снежинка все-таки встает ко мне вплотную снова и второй рукой накрывает наши руки, прислоняется к моим пальцам своими губами.
Они у нее такие мягкие, манящие, так и хочется коснуться их и попробовать на вкус, но гребанный бинт стягивает подбородок, и мне кажется, что я сейчас выгляжу, как ушлепок. И это меня бесит, но отказаться от возможности прикоснуться к Ясе не могу, поэтому терплю себя рядом с ней.
– Как ты тут? – по глазам видно, что она хочет спросить или сказать много чего, но все это сдерживает и просто повторяет тот вопрос, на который не ответил.
– Нормально, – хмыкаю и отпускаю ее руки.
Присаживаюсь на край кровати, потому что чувствую неожиданно дикую усталость, навалившуюся на плечи.
– Когда выпишут?
– Ничего пока не говорят, сказали только то, что слишком долгий реабилитационный период предстоит.
– Ясно, а нас обратно забрали в детдом, – говорит она и подходит к окну. – Знаешь, Верка съехала от меня, они теперь с Димой встречаются.
Вот это новость. Мне, конечно, было плевать и на мартышку, и на ее белобрысого дружка, но я-то знаю, что мартышка Ясе лучшая вроде как подруга была.
– Я в тот день, когда вас с Василисой забрал Лев в кабинет, увидела их совместное видео, в ВК выложенное, – она повернулась ко мне лицом. – Я теперь даже не знаю, что делать, – пожимает плечами, – как быть?
– Подождать, когда меня выпишут, и тогда все решим вместе, – хотел бы притянуть ее к себе, обнять покрепче и не отпускать совсем никуда, но эти гребаные повязки все портили, да и вряд ли ей захотелось бы обнимать меня.
– Конечно, я тебя подожду, – улыбается она, вот только улыбка совсем невеселая, – и навещать тебя буду теперь чаще, раз к тебе можно приходить, – а потом вдруг замолчала, о чем-то задумавшись, глядя мне за спину.
– Эй, ты чего? – вставать с кровати и оглядываться было лень.
– Да нет, все нормально, вспомнила кое-что, не важно, не обращай внимания, – она в один шаг оказывается рядом и, облокачиваясь на гредушку кровати, склоняется ко мне.
– Ты больше не пахнешь собой, – губы растянуты в полуулыбке.
– Че, правда? – удивляюсь я наигранно.
– Ага, от тебя мазью несет за километр, ты такой вонючий, – она склоняет голову и целует меня в щеку.
У меня внутри случился взрыв в этот момент, по телу токовыми импульсами прокатилось наслаждение.
– Эй, ты чего делаешь? У меня так вся кожа отойдет из-за мурашек.
Смотрю на девушку, а у нее выражение лица вмиг меняется, и на нем теперь не улыбка, а страх. Н-да, братан, вот это шуточки у тебя.
– Ясь, я шучу, ты что? Плачешь, что ли?
– Нет, – всхлипывает и отворачивает голову.
– Блин, Снежинка, прекрати увлажнять воздух, а! А то мне и так дышать сложно, тут чересчур влажность повышена.
Я все-таки не сдерживаюсь, отталкиваюсь от кровати и подхожу к Ясе со спины, обнимаю ее, несильно, чуть-чуть, но по моей спине сразу прокатился неприятной холодной волной озноб. Твою мать. Тут же опускаю руки.
– А твой папа не отдал тебе телефон?
– Должен сегодня принести, – отвечаю ей и снова подхожу к кровати, присаживаюсь обратно. – Снежинка, не плачь, пожалуйста. Ну, подожди еще недельку, а потом будешь рыдать, сколько влезет. Я уже задолбался здесь валяться, хочу побыстрее выйти, но нужно соблюдать некоторые правила, а для меня это пипец как сложно.
– Я больше не буду, прости.
– Еще раз попросишь прощения, и мне точно придется нарушить одно из правил, – протягиваю руку и цепляюсь пальцами за ее запястье, подтягиваю к себе. – Тебя никто не обижает? – меняю тему разговора и смотрю на нее пристально, но она взгляд не поднимает.
– Нет, все хорошо, я же теперь дома.
Неуверенность в ее голосе напрягает.
– Слушай, Ясь, может, я попрошу отца, он там потрещит с кем надо, и тебя обратно в интернат переведут? Там хоть пацаны есть, я буду спокоен за тебя, а?
– Нет уж, спасибо, – она пытается вырвать руку, – я как-нибудь обойдусь без твоих пацанов.
– Не понял?
– Тимофей, ты давай прекращай, я не маленькая ведь, – снова дергает руку, но несильно, поэтому продолжаю уверенно держать. – Это мне нужно переживать о тебе и вон о Мариях, которые наведываются в твою палату.
Господи, ее щеки краснеют, и она украдкой кидает на меня взгляд.
– Ты это сейчас серьезно?
Даже не думал, что ревность Яси будет выглядеть так… черт, так мило. Еле сдерживаю смех, рвущийся наружу.
– Ты что, смеешься, что ли? – она перестала дергаться и теперь смотрит на меня внимательно.
А я сжимаю губы и сдерживаюсь из последних сил, мне-то и смеяться нельзя.
– М-м-м-к-к-к, – отрицаю очевидное.
– А вот и голубки!
Дверь распахивается, и мы застываем на месте. В палату входит доктор.
– Тимофей, у нас для тебя хорошая новость.
Рука Яси вмиг превратилась в ледышку, и я напрягся всем телом. Рвущийся наружу смех, как будто невкусный леденец, растаял и провалился в живот.
– О, как. Меня уже выписывают? – в очередной раз отталкиваюсь от кровати и, не отпуская руки Яси, поворачиваюсь к вошедшему врачу лицом.
– О. Пап, привет.
Отец стоит позади доктора и смотрит на нас изучающе, я сжимаю пальцы девчонки в своей ладони и чуть подтягиваю ее к себе.
– Привет, сын, вот телефон, – он делает несколько шагов по направлению к нам и останавливается на расстоянии вытянутой руки, протягивает мне смартфон. В воздухе витает напряжение, и это чувствую не только я, но и все присутствующие. Хотя нет, не все.
Доктор легко и непринужденно подходит к моей кровати и смотрит на приборные панели компьютерных систем.
