Безразличие стен Академии к моей скромной персоне меня несколько обрадовало и даже обнадёжило. Закралась малодушная мысль: «А может, магистр Дорк ничего не заметит?» — и тут же была погребена под пониманием тщетности сих надежд. Заметит! Как пить дать, заметит. И в награду осыплет насмешками, наставлениями и язвительными фразочками в своём некромантском духе.
Чёрт. Знаете, чему учат вора с малолетства? Не привлекать ненужного внимания. Вот это у меня в моём учебном заведении не получилось что-то с самого первого дня.
В общем, здраво рассудив, что хуже уже и так некуда, а убиением меня заниматься никто не станет, я поплелась в общагу за книжками, дабы посетить пару по некромантии у горячо любимого куратора.
Быстро схватила книжки, сунула под подушку тот памятный ножик, позаимствованный у Полумесяца и прихваченный на память магистром Воленом. И помчалась на пару, понимая, что всё равно опоздала и по шапке получу в любом случае.
Как ни странно, эта пара проходила у нас в учебном корпусе. И даже в аудитории. Что, в принципе, ещё ничего не значило, потому как начаться она могла здесь, а закончиться в лучшем случае в морге, а в худшем в лазарете. Это если не очень хорошо учил или очень медленно потом убегал.
Впервые с начала года я опоздала на пару. Ну как опоздала, это магистр впервые пришёл вовремя.
На меня он бросил короткий взгляд, едва заметно улыбнулся и тут же состроил самую серьёзную мину, на которую вообще был способен.
— Поздравляю, Бирм! — буркнул он и указал глазами на моё место за партой.
Фуф. Я думала, будет нечто, отчего и глаза поднять будет стыдно. Но нет. Всё даже очень пристойненько. Даже непривычненько. Как-то уж слишком.
Я окинула взглядом своих одногруппников, явно не понимающих, что это нашло на нашего куратора. Только Алек как-то досадливо поджимал губы, уставившись в парту. А так — всё в пределах нормы.
— С чем тебя Дорк поздравлял? — осведомился шёпотом Сиг, свесившись через парту.
— День рожденья у меня. Был. Вчера, — солгала я, не готовая ни к такому приветствию, ни к внезапному интересу одногруппника.
Сиг открыл рот, чтобы ещё что-то то ли спросить, то ли изречь, но тут же захлопнул и сел на место, заметив недовольный взгляд куратора.
— Итак, мои драгоценные студенты, — расплылся тот в уже до оскомины знакомой улыбочке. — Сегодня у нас по учебному плану призыв души покойника. Это занятие весьма увлекательное. Не очень сложное, но требующее внимания и сосредоточенности. Надеюсь, что вы выучили пентаграмму призыва. Но если нет… я сегодня до противного добрый и разрешаю пользоваться учебником. Колем! — рявкнул магистр, мазнув по мне взглядом и впившись в Сига. — Давай, на тебе сегодня почётная миссия первооткрывателя.
Вот так новость. А как же я? Это ведь моя почётная обязанность — открывать практическое занятие. Даже как-то обидеться захотелось. Не сильно захотелось и не сильно обидеться. Но всё же. Хотя нет! Не захотелось. А даже наоборот. Спасибо сказать, что нынче мне хоть в этом досталась некоторая поблажка.
Кажется, сие новшество ввело в некоторый ступор не только меня, но и всех моих одногруппников. А особенно пышущего энтузиазмом Сига.
Он как-то обречённо поплёлся к доске, взял мел и принялся выводить значки пентаграммы прямо на полу, периодически сверяясь с книжкой.
Впрочем, это действо занимало всех мало. Больше студентов волновало, что это такое случилось, что куратор вдруг сменил любимчика. В то, что это в честь моего так называемого дня рождения, не верил абсолютно никто. И косили на меня со смесью недоумения и жалости. По моему мнению, несколько неуместной. Потому как лично меня факт того, что меня подвинули с первого места в списке жертв некромантских опытов, не очень-то расстраивал.
Наконец, Сиг возиться перестал. Ещё раз сверился в рисунком в книжке, наученный опытным путём, что нам, некромантам, ошибаться не стоит, и принялся нараспев выплетать заклинание призыва.
— Эсферио атем, — чирк по ладони маленьким ножиком, капелька крови упала на рисунок белым мелом. — Отвэло.
Опаньки. А с каких это пор в аудиторию с холодным оружием пускают? Ладненько. Потом у одногруппничков уточню, что за попустительство такое.
Между тем в помещении, и без того не очень то и тёплом, ощутимо похолодало. Дохнуло грозой. И внутри пентаграммы заклубилось нечто похожее на грозовую тучу. Как и положено — с разрядами и сиреневым туманом.
Дорк как-то нервно поджал губы, сузил глаза и сложил руки на груди. Что свидетельствовало либо о том, что всё путем и придраться не к чему, либо, что дело ну совсем дрянь. Как бы то ни было, мы для порядка напряглись и приготовились на всякий случай делать ноги.
Нечто начало постепенно уплотняться, приобретать форму, и спустя минуту в круге стояло что-то маленькое, едва мне по колено, синее, с короткими рожками, продолговатой мордочкой… и вполне миролюбивого настроя. Ну, было бы, если бы не клыки, торчащие из несоразмерно большой пасти. Нечто ухмылялось и облизывалось раздвоенным языком. Голодными красными глазками, размером и формой походивших на медяк, шарило по притихшим окончательно нам.
— Вот скажи мне, Колем, ты совсем неуч или притворяешься? — протянул слишком как-то спокойно магистр, по кругу обходя призванное чудище. — Ты что мне в стены Академии призвал?
Сиг затрясся и сделал шаг назад, затравлено поглядывая то на монстра, явившегося на его призыв, то на магистра, что казался сейчас хуже всех монстров во всех мирах, вместе взятых, то на ничего не понимающих нас.
— Кто мне скажет, кого тут так неосмотрительно призвал студент Колем? И за что он сегодня будет отрабатывать в склепе новообретённого умертвия уборщицей? — обратился к нам магистр, повернувшись к облизывающемуся и стучащемуся в стену пентаграммы, не выпускающей его в широкий мир, монстру спиной.
Руку ожидаемо поднял Фаул, чуть, от желания продемонстрировать, какие мы на самом деле неразумные, не перевернув скамейку, а заодно и парту.
— Лес рук и желающих меня порадовать, — поморщился куратор. — Давай, Тимер, продемонстрируй нам степень своей занудности.
Фаул на это если и обиделся, то виду не показал.
Как ужаленный в соответствующее место, взвился он со скамьи и отрапортовал не хуже, чем рядовой стражник перед следаком.
— Кеорас. Мелкий демон семейства стихийных, — тараторил он с видом начищенного умелым сапожником сапога. — Пакостничает по пустякам. Дождь на голову путника, к примеру, или что-то в этом роде. Особого ущерба нанести не может, но едва напитается негативными эмоциями…
— Всё, садись уже, — прервал его Дорк.
И чего он его, такого умного, невзлюбил-то. Никак потому, что докопаться не к чему.
Фаул на его резкую фразу отреагировал спокойно и шустренько уселся на место.
— Итак, мои дорогие студенты, для того чтобы призвать призрака, а не то, что откликнется, в первом слоге заклинание произносим жёстко. «Эсфэрио», а в последнем наоборот мягко. «Отвело». В противном случае призваться может чего и похуже, с которым вы, мои родненькие, мериться силой ещё не готовы, — напутствовал магистр Дорк. — Кимо терасо, — между прочим молвил он, и мы скорее догадались, что это заклинание изгнание демона.
