— Я ещё тебя переживу и могилку на тебя вырою.
И вроде не сказал ничего такого, а все мы дружно вздрогнули. Я даже представила, как этот старый восковый горбун снимает с меня мерки, чтобы сколотить последний костюмчик. Пренеприятнейшая личность.
— Чё, опять приволок своих желторотых пужать? Когда уже поймёшь, что мёртвым покой нужон? Тут тебе не цирк бродячий. Уважение иметь надобно, — проскрипел, как рассохшаяся телега, Устис.
— Ворчишь? Ворчи, — совершенно спокойно сказал Дорк. Правда, рявкать через слово перестал. — Что там у тебя?
— А чёрт его знает. Ты мне тогда на что? Выясняй, — и вдруг впился в меня взглядом. — А ты, смотрю, к мамке пришла. Правильно. Давно к ней никто не ходил. Место, где кости её трухнут, травой поросло.
Чёрт! Только этого мне и не хватало. Ещё какой-то полоумный мне всю легенду сломает к чертям собачим. Потому нацепила самую любезную улыбку и начала:
— Что вы, уважаемый, я…
— Ну да, ну да… — кажется, слушая исключительно себя одного, снова заговорил старик. — Кому мёртвые нужны, коли с живыми общего языка найти не можешь.
Тут мы все однозначно уверились, что старик не в себе, и немного расслабились.
Я перевела взгляд на Дорка, и поймала на себе изучающий задумчивый взгляд.
Вот…
— Что? — не выдержала я.
Куратор поцокал языком и развернулся к Устису.
— Так зачем звал?
— Неспокойно что-то мне. Мёртвым покоя нет. Уж неделю как сила тёмная с земли поднимается да за теплом человеческим тянется.
Дорк кивнул, развернулся к нам и оскалился. …Ну ладно, улыбнулся. Но так кровожадненько…
— Итак, мои родненькие, что скажете?
— Нужно проверить месность на тёмные ритуалы, — тут же выкрикнул Фаул.
— Все вы, тёмные, только орать горазды. Никакого уважения к мёртвым не имеете, — заворчал Устис, морщась и приобретая сходство с печёным яблоком.
Дорк кивнул и коротко приказал:
— Давай, проверяй.
От такого доверия к своей персоне Фаул засветился фонарём и погнал впереди всех проверять местность.
— И пока наш мистер «Я всё на свете знаю» пытается найти чёрную кошку в темноте, маленькая лекция.
Кто бы сомневался. Честно, мне Фаула даже жаль стало. Вот ладно был бы неучем, как некоторые, так нет же. К знаниям рвётся, аки лошадь в шорах. А куратор его чуть не по земле раскатывает. И за что, спрашивается?
— За что вы с ним так? — не выдержала я.
— За то, Бирм, — впился он в меня взглядом. — Чтобы помнил: мы, некроманты, не можем позволить себе тщеславие. Другие могут, мы — нет. Потому как сила наша не из этого мира, а из-за грани. Миру этому чуждая, и нос драть не стоит. Фаул думает, что самый умный, самый красивый и замечательный. А тёмная магия этого не любит. Её невозможно подчинить полностью. А вот она при должной концентрации очень даже подчинит тех, кто возомнил себя великими магами. Вот об этом и будет наша маленькая лекция. Это, — магистр обвёл рукой кладбище, — место, где грань ближе всего. Именно отсюда проникает в наш мир тёмная сила, за счёт того, что её чаще пересекают именно здесь. Душа уходит из мира на седьмой день, (если всё с ней так), а в месте врат на время образуется открытая брешь, сквозь которую и входит сила, которую используем мы, некроманты. Потому, пока Тимер ищет тьму во тьме, кстати, может, у него что-то да и получится, вы, мои птенчики, думаете, что могло нарушить покой мёртвых и живых.
— Некромант? — робко предложил Сиг, за что был награждён полным снисходительности взглядом от куратора.
— Может быть и так. Мы же, некроманты, идиоты такие, что только там, где куча мёртвых, и работаем. Представь себе, что ты середнячковый некромант, на кой пень тебе соваться на кладбище?
— За силой. У меня могло быть истощение, потому и пришёл.
— Хорошо. Допустим. Кто ощутил колебание магического фона в последние дни?
Все дружно промолчали, только Алек покосился на меня и тут же отвернулся.
— А значит, мои золотые, выброса тёмной магии такой силы, чтобы некроманта скрутило так, чтобы переться на жальник, не было. Потому… Бирм, как думаешь, что тут случилось?
А я откуда знаю. Но встрепенулась, подтянулась и спросила у Устиса:
— А когда, собственно, всё началось?
— С недельку тому, девонька, — проскрипел тот в ответ.
— И были перед тем похороны кого-то, хм… не совсем доброго? Того, кого считали там, ведьмой или колдуном злым в округе?
— Было. За три дня до того, как всё началось-то. Схоронили Дарку. Её все злой ведьмой считали. Поговаривали, что она лихое людям делала. Под порог хвосты бычьи подкидывала, яйца заговорённые…
— Это может быть упырь, — тут же предположила я. — Для этого не нужен некромант. Хватит и её собственной силы. Только не пойму, как её на жальник додумались принести. Таких обычно на берегу реки хоронят, чтобы вода смыла остатки силы.
Куратор следил за ходом моих мыслей молча. Задумчиво стучал пальцем по подбородку и периодически хмыкал. Не пойми как, одобрительно или насмешливо. Про себя я решила не выяснять этого, потому как куратор из тех, что и сам выскажется, если мы того заслуживаем.
— И что ты сейчас собираешься делать?
— А что, ещё и делать что-то нужно?
— Ну а как же? Есть упырь. Молодой и зелный. Притом зелёный в прямом смысле этого слова. Что ты с ним делать будешь? Теоретически.
— Ну, раз теоретически… Тогда лучше бы упокоить, пока молодой. Потому как, судя по всему, ему около недели, если ещё не добрался до живых и не осел где-то в погребе, то слабый. А значит, справиться с ним труда не составит. Ну это если теоретически.
Дорк кивнул и опять оскалился. Черти бы его бодали. У меня даже мурашки по телу пробежали от дурного предчувствия.
— Теперь Бирм пойдёт и докажет теорию на практике.
Я мученически застонала и скорчила самую несчастную моську, на которую была способна. Мне ж вроде как нельзя магичить без присмотра. Магистр, кажется, тоже об этом вспомнил, потому как тут же добавил:
— А мы все дружно посмотрим на то, как наша любимая и драгоценная Бирм будет воевать с упырём, имея при себе запас неоценимых знаний, энтузиазм и нашу с вами поддержку.
Чтоб ты провалился, скотина некромантская.
— Конечно, магистр Дорк, — вслух сказала я. — Уважаемый Устис, не могли бы вы проводить нас к месту захоронения упомянутой Дарки?
— А чё ж не могём? Могём. За мной иди, девонька.
Ну и так зазывающе-приглашающе махнул рукой, словно не на кладбище вел, а эль пить в таверне.
Городской жальник встретил нашу компанийку надгробиями, криками воронов и зловещим шелестом деревьев. Казалось, со всех сторон на нас смотрят сотни или даже тысячи пар глаз давно усопших жителей Горвиха. Или не так уж и давно.
