А я злорадствовала. Не всё же ей надо мной издеваться.
— Ты уверена, что нам сюда? — настороженно спросил Алек, непонятно вообще зачем увязавшийся за мной.
И пусть намеренья у него были самые добрые и конечно же, благородные, мне он был нынче как кость в горле. Не нужно быть дипломированной ведьмой со способностями к прорицанию, чтобы предсказать, как он отнесётся к моей идее. Да и если на то пошло, я жуть как не хотела, дабы ему стало известно о том, кто я есть на самом деле. Да! Он, можно сказать, мне душу открыл, когда о себе рассказывал. Но это ещё совсем ничего не значит.
Отбросы общества вроде меня всегда останутся для аристократии просто отбросами общества. Во что бы меня ни наряжал Волен. Кого бы из меня ни пытался сделать. Я — Шустрая Кэт. Талантливая воровка с магическим даром, пригретая в корыстных целях магистром Абрахамом Воленом.
М-да… паскудненько.
— Слушай, какого чёрта ты за мной волочишься? Иди напейся. Найди себе девку и отстань уже от меня.
Получилось зло и совершенно невоспитанно. А уж этикетом от меня веяло за версту.
— Кэт, тебя Дорк обидел?
Обидел? Можно и так сказать.
— Знаешь, Алек, меня очень сложно обидеть, затронуть за живое, заставить чувствовать вину и угрызения совести. Но так же не жди от меня благодарности, сочувствия или благородства. Особенности воспитания такие.
Буквально протататорив, как заученные, эти слова, которые почему-то даже мне казались несколько несправедливыми к одной скромной особе, я в который раз ускорила шаг, пытаясь оторваться от одногруппника.
Не тут-то было.
Не успела я и за угол свернуть, чтобы срезать путь через Квартал Неземных Наслаждений, как он меня снова нагнал и довольно ощутимо дёрнул за спрятанную под плащом руку.
— Слушай, Кэт. Что бы ты ни удумала — это плохая идея. К тому же ты, наверное, не в курсе, но этот квартал не лучшее место для послеобеденных прогулок юной мисс.
Да что там, дружище, этот квартал и для мистера не лучшее место после обеда. А вот вечерочком… Особенно если пройти во-о-он по той дорожке и повернуть направо… Мамаша Олдри там встретит тебя с распростёртыми объятьями. И отдам золотой против дырявого башмака, если ты захочешь уйти оттуда до рассвета.
— И что же здесь такого ужасного со мной может приключиться? — старательно изобразила дурочку, уже представляя, как буду отвязываться от его навязчивой опеки.
Чёрт. А ведь он и правда будет волноваться. Потом ругать меня на чём свет стоит…
— Это… ну… — почему-то замялся и даже смутился Алек. — Тебе лучше просто прислушаться к моим словам.
Та да. Даже не представляешь, насколько для меня это было бы лучше. Учитывая то, как я в последние полгодика тут наследила и сколько народу хотело бы оторвать мне башку…
Но не все же. К примеру…
— Ладно, — сдалась я. — Только для начала ты напоишь меня горячим чаем с мёдом.
— Потерпишь до Квартала Цветущих Яблонь? — улыбнулся Алек.
— Нет.
— И почему я не удивлен? — закатил глаза он. — Ты даже не представляешь, куда собираешься идти пить чай.
— Рядом с тобой мне нечего бояться, — улыбнулась я и направилась в сторону орущей пьяными голосами таверны.
* * *
Таверна «У Рохаса» была самым прибыльным заведением в Квартале Семи Висельников. Ни игорные дома, ни подпольные оружейные, ни, тем более, дешёвые бордели не давали такой прибыли, как старая, потрёпанная жизнью и недобросовестными посетителями разливайка. Прибыльность дела Рохаса была разве что немного меньше, чем у Сноули Мага и мадам Олдри из Квартала Неземных Наслаждений.
А всё дело в том, что таверна, кишащая тараканами, воняющая горелым жиром и кислым пивом, была отменной ширмой для сбыта контрабанды.
Благодаря тому, что Горвих имел выход к морю, а моряки помимо получки были не прочь набить карманы и левым золотишком, такие местечки как «У Рохаса» всегда имели спрос, как у тех, кто товар сбывал, так и у тех, кто желал им затовариться.
У Рохаса можно было найти всё. Начиная от элитного виски и заканчивая дурманом. От ароматного табака до редких артефактов. Кажется, раз он даже толкал палец святого Зивельда. Хотя, если честно, у меня были нехилые сомнения насчёт его подлинности.
Раньше дело Рохаса прикрывал Полумесяц. Он же следил за тем, чтобы кто не вписался на рынок и у старика Рохаса не было конкуренции. За это Горри получал свою долю от выторга, и все были довольны и счастливы.
Моими же стараниями эта идиллия пошла прахом.
В целом, дядька Рохас был неплохим. Грубоватым, но не злым. Но это заслуга скорее его жены. Сивайя всегда была добра к таким как мы. Можете себе представить, как мы к ней относились, вообще не зная, что люди бывают добрыми. Для меня лично Сивайя была кем-то вроде святой Ведаи. Да что там святой… дочь Единого, не меньше.
Порой, когда у нас с Рухом были совсем плохие дни, мы приходили к чёрному ходу таверны и ждали, когда Сивайя вынесет объедки или мусор с кухни. А всё потому, что помимо мусора она всегда протаскивала в кармане пару кусков пирога или хоть горбушку хлеба. Даже, бывало, по голове погладит. Да и смотрела на нас с добротой.
Рух говорил, что это оттого, что у самой Сивайи не было детей.
Позже, когда уже стали взрослыми и дела наши перешли на более серьёзный уровень, мы стали являться сюда как посетители. Пить и гулять… Сивайя же перестала на меня смотреть так, как раньше. Однажды она даже сказала, что думала — из меня всё же выйдет кто-то нормальный — да ошиблась.
От её слов становилось… не стыдно. Что такое стыд, я в принципе не представляла. Но неуютно. И к Рохасу я стала заходить всё реже и большей частью по делу.
Как в тот вечер, когда я увела Сильвию у магистра Волена.
Мда…
Чувство такое, что сто лет назад это было.
Но была ещё одна причина тому, что я всё реже появлялась в таверне. Сивайя заболела. По виду она была всё та же. И вела себя всё так же. Но порой на неё что-то находило и она говорила посетителям всякую чушь. Те насмехались над ней. Рохас начинал злиться. Я же не могла видеть, как глаза её становятся пустыми, а лицо серым. Жутко становилось.
И всё же…
Для того чтобы работать на территории Рохаса, нужно было особое от него разрешение. Всё для того, чтобы залётные не натворили бед. Пусть городская стража тоже грела руки в карманах торговца контрабандой. Но всему ж есть разумный предел. Местные же подавали знак. А за отдельную плату могли получить и посильную помощь.
Если быть честной — в тот момент, когда буквально тащила Алека к самой посещаемой в Висельниках таверне, я меньше всего надеялась на то, что Рохас вспомнит, что некогда мы были в весьма неплохих и взаимовыгодных отношениях. И всё же, едва вошла, подала тот самый знак, который значил, что я работаю.
