— Ага, — вернулась я в ванную, незаметно вытащила набор отмычек и тощий кошель, в котором едва слышно звякнули медяки. — Выбрасывай, — вручила я герру дворецкому своё тряпье.
Взял. Двумя пальцами и с непередаваемым выражением на физиономии. На что я очередной раз усмехнулась. Брезгуем, герр? Терпи, раз взялся прислуживать «гостье магистра Волена».
Гостья, то есть я, ничуть не смущаясь того, что Эд, уходя, не успел закрыть за собой дверь, размотала полотенце. Отчего эта самая дверь хлопнула так, что, кажется, окна задрожали.
Я фыркнула и натянула длинную рубашку и трусы. Остальное, не особо заморачиваясь, повесила прямо на зеркало, сунув в карман штанов свои скудные пожитки, и вползла под одеяло.
Казалось бы, треволнения дня и всё такое… но отрубилась я моментально. Правда, спала, как обычно, весьма чутко и держа руку под подушкой. Привычка. В доме Сэма — я там всегда тонкий маленький ножик прятала.
Но как оказалось, сон в этом доме роскошь. Вот для меня так точно.
* * *
Непреложная истина Квартала Семи Висельников — если ты утром открыл глаза, значит, не всё так плохо.
И не поспоришь же. Из любого дерьма можно выкарабкаться. Ну, естественно, пока жив.
Так я думала, когда дверь открылась, и в спальню влетел магистр Волен. Но не успела я и рта открыть, как одеяло с меня слетело, а сам мужчина сел на край кровати и уставился на меня, не мигая.
Я поднялась на локтях и тут же рухнула обратно на подушку. В глазах потемнело от боли.
Даже не сразу сообразила, что рубашка, которую мне любезно выделили, стремительно поползла вверх.
— Э! Дяденька, мы так не договаривались! — задёргалась я, вдруг осознав, что возвращение медальона — не всё, чего от меня хочет магистр. — Это ты не по адресу. Я воровка, а не шлюха.
— Нужна ты мне, — поморщился маг, не обращая никакого внимания на мои жалкие потуги вернуть рубашку на место.
Но он, решив, видимо, что возиться со мной ему недосуг, ткнул пальцем аккурат в сломанное ребро. От боли я задохнулась и едва не потеряла сознание.
— Ну ты и тварь, — констатировала я, едва обретя способность воспринимать окружающий мир и разговаривать.
Ответом мне было молчание и новая вспышка боли, когда, воспользовавшись заминкой, Волен задрал-таки рубашку и стал щупать место перелома.
— Что б ты сдох, — от души пожелала я экзекутору.
— Повторяешься, Кэт. Это я от тебя уже слышал.
— Мне не сложно и сто раз… — и тут же зашипела, потеряв нить разговора, ощущение пространства и времени. — Прости, погорячилась. Что б ты сдох в страшных муках.
— Всё, вставай, — не обращая внимания на мои пожелания, похлопал меня по ноге Волен. — Завтрак остывает.
Я попыталась встать. И с удивлением поняла, что ребро-то не болит. Ну, почти не болит. Отголоски остались, конечно. Но не так же, что в глазах темнеет.
— Это ты меня подлечил, что ли? — одёргивая рубашку, спросила я.
— Можешь не благодарить.
Угу. Сам — поломал, сам — починил. Ответственный.
— Вставай уже. Время не ждёт.
— А мы куда-то спешим?
Меня наградили таким взглядом, что в носу засвербело. И вдобавок провели рукой по щеке, прошептав нечто, что мне и повторить проблемненько. Многозначительно подняли бровь.
— Встаю-встаю. Может, дашь мне переодеться?
— Ты меня ничуть не смущаешь, — заверил маг. — Но начинаешь раздражать.
— Поняла. Не кипятись.
Вскочила с кровати. Почти как новенькая. Стянула рубашку и быстро оделась. Сунула ноги в тапки. Поняла, что расчёсывать волосы долго и болезненно, а потому скрутила нечто, походящее на узел, и отвесила шутовской поклон не сводящему с меня глаз магистру.
— К вашим услугам, магистр Волен, — ухмыльнулась я.
— Не паясничай, — настоятельно посоветовал Волен. — Идём. Не люблю, когда завтрак стынет.
Завтрак — это хорошо. Меня для такого дела два раза приглашать не нужно.
* * *
— Значит, так, Кэтрина, — аккуратно чиркая ножом по воздушному омлету с хрустящим беконом, подал голос Волен. — Я подумал и решил, что лучшим вариантом дальнейшего развития событий будет твоё поступление в Академию.
Я поперхнулась последним куском сметённого с моей тарелки омлета.
— Слушай, маг…магистр. Я, конечно, девочка талантливая, но с чего ты вообще взял, что меня там кто-то ждёт?
Маг поморщился, проследив за тем, как я вытерла губы тыльной стороной ладони, и протянул мне салфетку. Взяла. Не время выпендриваться.
— Читать, писать, считать — умеешь?
— Нууу… как тебе сказать… считать — да. А вот с остальным как-то не сложилось, — нехотя призналась я в своей малограмотности. — Знаешь ли, школ в Квартале Семи Висельников столько, что прям не знала, какую выбрать.
Маг постучал вилкой по тарелке.
— Ничего, за три месяца до поступления — выучишься, — заключил он, снова принимаясь за нелёгкий труд разрезания омлета. — Кое-какие зачатки дара у тебя есть.
— Это ещё с какой радости? — снова поперхнулась я, на этот раз ватрушкой.
Мне улыбнулись. Вот той самой змеиной улыбкой, от которой по спине мороз ползёт.
— Скажи мне, Кэт, ты притворяешься или и правда дурочка?
Я обиделась. Кем меня только не называли. Особенно в последние сутки. Но дурой — никогда.
— Ты не задумывалась над тем, каким вообще образом тебе удалось стащить что-либо у мага? А?
— Времени как-то на такую ерунду не было, — буркнула я, чувствуя, что облажалась. И правда — задуматься стоило.
— Вот потому у тебя есть все шансы поступить в Академию. К тому же — неплохая возможность начать жизнь с чистого листа, не считаешь? Сможешь потом получить диплом. Найти работу и не лазать больше в форточки или срезать кошельки. Так что, можно сказать, я оказываю тебе неоценимую услугу.
Нет, конечно же, в его словах было зерно истины. Но…
— Как-то всё сладенько у тебя очень выходит. Прям до оскомины, — сказала я, уже ощутив вкус сыра в мышеловке.
— Не смею тебя разубеждать. И всё же настоятельно рекомендую задуматься над своим образом жизни. Сколько тебе? Пятнадцать?
— Семнадцать, — буркнула я.
— Вот. А уже в такой плачевной ситуации оказалась. Того гляди и головы лишишься в лучшем случае через год-другой.
И это тоже чистая правда. Мамка моя до тридцати дотянула. И то благодаря тому, что считалась самой удачливой воровкой в Квартале Семи Висельников. Но удача — дама непредсказуемая и капризная. Глазом моргнуть не успеешь — и ты в петле на базарной площади. Колышет ветер твой хладный труп, который потом ещё и студенты-лекари распотрошат, как им захочется. Ну или в пьяной драке кому более удачливому под руку подвернёшься…
