истр сглотнул и тихо прошептал, словно здесь нас мог кто-то услышать, кроме поросших плесенью стен да болезного Эда в камере.
— Доверяй мне. И ничего не бойся. Хорошо?
— Хорошо! — как зачарованная, согласилась я, глядя в его зеленющие глаза. На миг мне почудилось, что его губы были ближе, чем полагалось. И… чёрт. Мне захотелось узнать, каковы они на вкус. Поцеловать его. Обвить руками шею. Запустить пальцы в молочно-белые, даже на вид мягкие волосы…
И пока я предавалась порочным мечтам и не успела испугаться по-настоящему, он перевернул мою руку ладонью вверх и полоснул по ней острым, как бритва, ножом.
Демон! Да чтоб тебя…
Поначалу я даже не поняла, что случилось. Не было ни боли, ни привычного жжения, только кровь. Почти чёрная при таком освещении, она собиралась в ладони, стекала по сгибу и капала на пол. Просто на пентаграмму.
Я смотрела на то, как наливается синеватым светом рисунок, вспыхивает жёлтый порошок, наполняя и без того не очень свежий воздух помещения едким запахом горелой серы, и чувствовала, что меня обманули, как маленького ребенка. О Единый, а что я, собственно, хотела от некроманта и просто гада без стыда и совести? Кэт, и не думай даже влюбляться. Ведь не зря же мать говорила…
ЧЁРТ!!! Я была разочарована. Только этого мне не хватало. Почему-то так страшно захотелось треснуть Абрахама по макушке чем-нибудь потяжелей. Жаль, что я так некстати уронила тот томик по лечебным травам. Именно сейчас он мне пригодился бы как никогда.
Скотина такая! Это он точно специально… чтобы меня подразнить… сволочь…
— Не мог предупредить? — проворчала я, дёрнув рукой. — Я всё же некромант. Будущий. Поняла бы.
Ага. Не тут-то было! Хватка у него железная. Это я уже усвоила.
Зато, наконец, появились все полагающиеся ощущения. И боль, и жжение, и даже дёргать начало там, на месте раны. Да так, что перед глазами цветные пятна плавно сменили вспышки света, а сама я зашипела, а потом и заорала, ну а после выдала столько этажей Воленовской родословной по женской линии, что он на миг онемел.
— М-да, я уже успел подзабыть, что у тебя настолько богатый словарный запас, Кэт.
— З-с-с-с-наеш-ш-ш-шь, Абрах-х-хам! — баюкала я руку, на которой вместо раны остался только косой, грубо зарубцевавшийся шрам. — Ты если вдруг в следующий раз вздумаешь проявить сострадание к ближнему своему и решишь меня подлечить, то будь добр, спрашивай, нужно ли мне это. Ну или хоть макового отвара или тасаверийской травки давай. Больно же…
— Ты же слышала свою подругу — вредно, — растоптал он все мои надежды, присев на корточки и что-то дорисовав в наливающейся светом пентаграмме, потом подтёр и снова дорисовал.
— То есть кровопускание в тёмном подвале прямо на пентаграмму призыва — это не вредно. А пару ложек обезболивающего…
— Моя ж ты умничка, — не дал мне закончить магистр Волен, и если честно, теперь я онемела. От шока. Боюсь даже представить, чего ожидать после этих слов. — Если быть откровенным, я не очень-то верил в то, что ты и правда способная, перспективная студентка. Дорк так неправдоподобно тебя расхваливал…
— Только зубы мне тут не заговаривай… ты…
— Кэт, ты можешь помолчать? — вздохнул Абрахам, поднимаясь на ноги и потягиваясь всем телом.
Да ещё так сказал… обычно таким тоном затыкают разлаявшегося на гостя пса. Обидно так сказал, в общем.
— Да га… то есть, как скажете, дяденька магистр Волен, — надулась я, села на единственный в этом помещении стул, скрестила руки на груди и всем своим видом изобразила оскоблённую невинность.
— Всё же стоит подумать о том, чтобы завести ещё одно воспитательное умертвие. Итак, Кэтрина, а ну-ка, скажи мне, чем питаются призраки? Основные признаки и меры предосторожности при работе. Блесни знаниями.
Молчу.
— Кэ-э-эт…
— Абрахам, я вообще-то молчу. Ты уже определись как-то — говорить мне или молчать. А то тебе никак не угодишь.
— О Единый, за какие грехи ты свёл меня с этим исчадьем ада? Просто ответь на вопрос, Кэт, — закатил он глаза.
Я обиделась. Это ещё нужно выяснить, кто из нас настоящее исчадье ада.
— Ой, можно подумать, ты награда за все мои страдания и лишения. И вообще… К тому же, я не Единый, только Ему ведом великий замысел Его. Хотя, если честно, мне порой кажется, что Ему просто скучно и Он так развлекается, — проворчала я и, переведя дыхание, ответила, как на экзамене. — Призраки — нематериальная одухотворённая субстанция, сохраняющая память, манеру поведения и внешний облик человека, которому принадлежала при жизни. Иногда она только отголосок, иногда душа в полной мере. Чаще всего это души людей, которые по той или иной причине не могут уйти за грань. Незавершённые дела или что-то в этом роде. Такие призраки откликаются на призыв некроманта сравнительно быстро. Если душа уже была за Гранью и некромант её по какой-то причине решил призвать, то для это нужна либо точка выхода за Грань — чаще всего могила, либо… Абрахам, ты что, умом тронулся?! Такой призыв опасен!
— Угу. Молодец. Дальше!
— Абрахам, ты вообще слышишь меня?
— Слышу, Кэт. Продолжай.
— Либо пентаграмму напитывают кровью близкого родственника. Чёрт! Да ты точно сбрендил?! — вспылила я, уже понимая, какую возню он затеял. И чем для него это может обернуться. Но Абрахам сделал жест рукой, веля продолжать излагать материал, и я, чуть ли не шипя и рыча от злости, продолжила: — Питаются призраки сильными эмоциями. В основном это — страх. Но могут быть и другие — угрызения совести, боль утраты, любовь или ненависть, в конце концов. Хорошо наевшийся призрак может не только проявляться самостоятельно, без подпитки тёмной магией некроманта, но и удерживать форму, материализоваться, порой даже двигать предметы… правда, на это у них уходит слишком много энергии. Зачастую призраки не опасны для человека. Но если он накушается, то… в общем, может повоздействовать на живого и организовать ему сердечный приступ, инсульт, нервный срыв…
— Молодчинка. И теперь скажи мне, будь добра, КАК ты собиралась сама справиться с призраком, имея с ним кровную и сильную эмоциональную связь и багаж исключительно теоретических знаний? Да на такое и опытный некромант — конечно, если он в своём уме — не пойдёт.
А вот об этом я как-то и не подумала. Вряд ли мне удалось бы оставаться равнодушной, если бы мать откликнулась на призыв…
— По книжке, — ответила я, чувствуя себя как минимум дурой, а как максимум — особо изощрённой самоубийцей.
— Это был вопрос риторический, — сказал Абрахам, временно откладывая мои терзания. — Ты теорию знаешь, хвалю и горжусь тобой. Вот и давай не будешь забывать азы и усложнять работу некроманта.
И я даже не успела рта открыть, как он прочитал заклинание и активировал пентаграмму.
— Чтоб на тебя блохи напали… — от души пожелала я магистру Абрахаму, чувствуя, что не готова. Не так! Я просто ВООБЩЕ не готова к… и если что-то пойдёт не так, то…
