Рикар тяжело вздохнул, словно собирался ворочать с места на место Дийвенские скалы, и опустил ребёнка в воду. Той оказалось ровно столько, что покрывала младенца полностью. По её поверхности тут же поползли алые ниточки ещё не загустевшей крови.
Меня замутило. Комок горькой желчи подступил к горлу. И желание свалить отсюда подальше приобрело навязчивый характер.
— Ну… Единый, помоги… — выдохнул некромант, и мир стал серым в мгновение ока.
И вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Вокруг Рикара клубилась та самая тьма. Чёрная и густая. Маленькая, словно горошина, душа младенца в это самое мгновение коснулась нитей внезапно образовавшейся прорехи в мир за Гранью и растворилась в радужной паутине.
— Ч-чёрт! — процедил некромант, сжав кулаки так, что его злость стала почти осязаемой.
Но в этот момент он оглянулся на мать, что так и сидела на кровати, комкая простыню и напряжённо кусая губы. Несколько мгновений он просто смотрел на неё, но после, видимо, что-то решив, снял с пальца серебряный перстень с огромным чёрным камнем.
— О Единый… На что мы только ни готовы ради любви… — сказал он завертевшейся вокруг таза тьме.
После этих слов он протянул над тазом руку и маленьким ножом, похожим на те, что выдавали в Академии, полоснул себя по запястью.
А дальше всё было как в дурном сне.
Кровь тонкой струйкой текла в таз, окрашивая воду в красный. Странно, что именно кровь не утратила цвет в этом междумирье. Хотя странно ли?
Тьма росла, подпитываемая словами заклинания. Заполняла собой помещение. Отрезала некроманта от всего остального мира.
Я сделала шаг вперёд. И зря. Потому как в этот момент над столиком, казалось, взорвалась звезда, ослепив меня голубым светом.
— Ты всё же не выдержал нашей разлуки? Или совесть замучила? — спросил голубой силуэт.
— Подумал и решил дать тебе шанс, Кэтрина.
— Правда? Как мило с твоей стороны. Но я не просила тебя. Меня вполне устраивало положение узницы кольца. Есть время подумать о вечном. К тому же именно ты меня туда поселил. Или я что-то путаю?
— Я не спрашивал тебя.
С этими словами некромант стал читать другое заклинание.
Тьма снова осмелела. Поднялась, захлестнула душу и буквально втиснула её в маленькое тельце, что лежало под водой.
Стало так темно, что казалось — даже дышала я сгустками тьмы. Хотя у меня были сомнения насчёт того, дышала ли я вообще.
Всё изменилось в мгновение ока.
Снова вернулись краски. Звуки. Запахи. Комната снова стала той, что была до ритуала.
Рикар буквально выхватил ребёнка из воды и уложил на постель.
— Давай. Ты сильная девочка, — уговаривал он малышку, положив ладони с длинными тонкими пальцами на тельце.
И правда, мгновение спустя малышка закашлялась, а после и слабо, но уверенно запищала.
Мать, до этого боявшаяся даже пошевелиться, словно вынырнула из-под воды, судорожно вдохнула и разрыдалась, беря ребёнка на руки.
Никогда её такой не видела. Слова благодарности перемежались всхлипами. Руки дрожали, прижимая ребёнка к груди.
— Назови её Кэтриной, — сказал некромант, поднимая с кресла свои вещи и, не оглядываясь, вышел из комнаты вон.
А меня снова захлестнула та самая тьма.
Представление для одной девицы закончилось.
Занавес.
*******
Тьма отступала нехотя, медленно, клочьями. Скользила вдоль тела и сворачивалась кольцами у ног, подобно змее… цеплялась тонкими жгутами за одежду, облизывая сжатые в кулаки руки.
Меня качало, словно только что я ступила на берег после долгого плаванья и ещё не привыкла к твёрдой земле или опрокинула в себя одним махом полбутылки ядрёного инейского рома. Меня тошнило от того, что я увидела, узнала, и кружилась голова от осознания того, сколько ещё предстояло узнать. Моя голова отказывалась соображать и раскалывалась на части, а сознание просто не желало принимать то, что видели глаза.
Чудище сидело на том единственном стуле, который был весомой частью скудной обстановочки подземелья-лаборатории Абрахама Волена, и разглядывало свои чёрные когти с самым сосредоточенным видом, щуря зелёные огоньки глаз. Выглядело оно расслабленно, словно ему было глубоко плевать на моё мнение о произошедшем много лет тому назад событии, когда мать моя потеряла свою настоящую дочь, а некий некромант решил поиграть в Единого.
— Что, всё? — удивилось ОНО. — А тогда мне казалось, что прошла целая вечность.
Как бы глупо это ни прозвучало, но мне только что показалось точно так же. Всё это не укладывалось в моей голове, отчего та возмущалась барабанной дробью в висках и отказывалась соображать.
Я покачнулась и, поняв, что на ногах долго не устою, просто хлопнулась на каменный пол рядом с обморочным Абрахамом, который в себя приходить всё ещё никак не собирался. Пол был холодным и, кажется, не очень-то сухим, но мне в тот момент было абсолютно плевать. В целях самоуспокоения, я зачем-то положила голову Волена себе на колени и запустила пальцы в белые волосы. Пока он не в курсе, можно позволить себе некоторые маленькие вольности. Это каким-то необъяснимым образом успокаивало.
Как бы это странно ни звучало, но тень эта меня больше не пугала, всё же почти что жизнь мне вернул. Почти отец родной. Страшнее было грохнуться и рассадить себе что-нибудь архиважное.
Конечно, то, что этот типчик и тот некромант — одна особа, факт непроверенный. Но что-то мне подсказывало, что так оно и есть.
— Что-то вроде того… — наконец раскошелилась я на ответ. — Кстати, можно, буду звать тебя Рикар? Кажется, раньше мы обходились без формальностей. Да? Вот и чудненько, — заключила, не очень-то заботясь о том, что Рикар не успевает, да и не очень-то и спешит вставить хоть слово. — Так кто она такая? Твоя жена? Любовница? Отвергнувшая твои притязания невеста? За какую-такую провинность господин некромант упаковал молодую женщину в перстенёчек? — спросила я, рассеянно поглаживая Абрахама по волосам.
Жутко хотелось пить. Нет. Хотелось выпить. Желательно чего-то такого, от чего у меня случится внезапный провал в памяти, и я забуду всё, как страшный сон. Проснусь утром — или когда получится, с жутким похмельем, выпью кувшин воды и снова лягу спать. А в следующий свой подъём просто посмеюсь над своим больным воображением.
— Моя горячо любимая сестра. Кэтрина Ролден, — прогудел некромант.
Опаньки! В этот момент почему-то захотелось рассмеяться и бросить в этого неудавшегося актёра гнилой помидор. Нет, лицедей из него ничего, а вот у сценариста нужно бы забрать ту траву, что он курил. И раздать её зрителям в качестве компенсации.
Ну вот, Шустрая Кэт. Растёшь на глазах, так сказать, просто как плесень в доме с прохудившейся крышей. Если полгода тому ты была просто воровочкой из самого гнилого квартала в городе, вчера — приёмной племянницей тётки по пятому колену, которой в глаза не видела, но которую жуть как любишь… То только что ты стала обладательницей самой известной в мире тёмных магов и артефакторов фамилии, счастливой родственницей непонятно чего в виде сгустка тьмы. Вот тебе, Шустрая, и родословная в три десятка колен. Просила? Получи. Потрясающе. Единый, ты однозначно меня любишь. И что тут ещё скажешь?
