Честно, если бы не Милвена, я бы оставила этих сволочей разгребать это дерьмо самостоятельно. Но…
— Десять сотен золотом! — тут же оценил шулер нужный мне договор.
Ох ты ж смотри, как мы трезво оцениваем ситуацию, мать твою!
— Сколько тебе отвалил Сивэ, чтобы ты раскатал Лораса?
Трефовый снова напрягся.
— Знаешь, я могу не просить и не договариваться. А сделать то, что сделала с кочергой, сначала с одним твоим пальцем… большим пальцем левой руки, к примеру. И тогда крап прощупать станет очень сложно. Потом…
— Стоп! Все. Я понял…
— Очень приятно иметь дело с понятливыми людьми.
— Три сотни золотом. И задолжал мне одну услугу.
— Прекрасно. Бери листочек и ручку и пиши все как было! Люблю читать мемуары перед сном.
Трефовый Валет какое-то время еще поколебался, но решив, видимо, что лучше со мной не заедаться, чиркнул спичкой и поджег толстую свечу на столе.
Все же огонь есть огонь. Вот все вокруг стало сразу таким приятным и теплым. Даже Валет показался симпатичным.
Нет. Он конечно и был ничего. Правильные черты лица, чуть раскосые карие глаза, ровный нос и каштановые волосы, завязанные в узел на затылке. Симпатичненько. Но шулеры в основной своей массе должны быть ничего. Рожа располагающая должна быть. Иначе кто ж с тобой играть сядет?
Терек достал тем временем бумагу и сосредоточенно начал скрести по ней заточенным пером. Архаизм какой.
Ладно.
— Зачем тебе это? — спросил он, продолжая писательствовать.
— Сказала, кажется.
— Я не о том. Что тебе с того будет?
Вот как объяснить вору, что в мире можно делать что-то просто так? А никак!
— Тебе такое и не снилось. Пиши скорей, у меня дел по горло.
— Вот… — протянул он мне лист, исписанный идеальным почерком и еще несколько — договор между Лорасом и Сивэ. — Слушай, а ты не думала подзаработать чуток? Есть одно дельце, если выгорит… — одарили меня ослепительной улыбочкой.
Наверное, от такой у барышень ноги подгибаются. Но…
— То ты будешь в золотой ночной горшок ходить, а если нет, то с пеньковой вдовой породнишься. Нет, спасибо! Хотя… Я тебе обязательно скажу, если вдруг захочу золотой горшок, — ответила я, выдернув из его руки листики. — Привет мамаше Олдри. Ты кажется, на ее территории промышляешь?
Трефовый Валет кивнул:
— И все же если вдруг, то я всегда буду рад сотрудничеству.
Вот кто бы сомневался.
Некроманты вообще народ такой, что им или все очень рады, или делают вид, чтобы вдруг не обиделись и не задержались подольше.
Впрочем, я была довольна собой и могла спокойно идти радовать Милку, что она уже никому ничего не должна. Но у самой двери…
Я развернулась, пошевелила пальцами, подзывая свое умертвие.
То откликнулось неожиданно быстро и выбежало из-под кровати, таща в зубах клок кошачьей шерсти и шустро взобралось мне на плечо. Трефовый с чего-то побледнел, заметив зеленый свет в глазах моей мишки, но говорить ничего не стал, а только молча кивнул на прощание.
— Свидимся! — пообещала я ему, выходя из столь уютной комнатушки.
Нужно будет себе приобрести картину с лилиями. Ничего так. И ковер. Обязательно. Уютней тогда как-то!
* * *
— Эй Шустрая, — прилетело мне в спину когда я уже почти дошла до Квартала Ремесленников.
Мне нужно было заказать расходники на артефакт и свечи для ритуала. А еще пару толстых тетрадок, для нас с Абрахамом, чтобы вести дневники и хронологию изменений. Так велели записи миссис Волен. Вот мы и решили не экспериментировать.
Собственно этим я и занималась стоя у лавки мастера Туо, листийца и по виду и по духу. По крайней мере, за те минут десять, что я разглядывала толстенные тетради, он не заткнулся ни на миг. Честно, я уже готова была развернуться и свалить отсюда, но мне его посоветовали, как торговца самыми качественными товарами в столице. Потому молча терпела, разглядывая тетради на раскладке.
Погруженная в свои мысли, я не сразу даже и услышала, что это меня так на «Эй!» окликают.
— Шустрая! Слышь?!
— Та да! — не совсем поимая, кому я на собачих хвост нужна. — О, Муха! Здрасте!
Честно, если я кого и рада видеть в квартале Семи Висельников, так это Муха. Она и правда чем-то меня напоминала.
Платье на ней поизносилось. И рукава стали коротковаты… но в остальном выглядела она ничего так. Нормально.
— Шустрая, правду говорят, что ты с магами на короткой ноге? — перешла она сразу к делу.
— Смотря, что надо!
— Дело такое, что по гроб в долгу перед тобой буду, — шмыгнула она носом и только сейчас я заметила, что лицо ее чуть припухло, а глаза покраснели.
Ревела что ли?
— Валяй, только по делу. Времени в обрез!
Она кивнула, тряхнув немытыми нечесаными волосами.
— У меня вот что…
* * *
— Абрахам! Магистр… черт, как тяжело… Волен! — орала я на весь особняк таща впереди себя псину, которая имела в близких родственниках слона. Не иначе. — Муха, ты себе любимца поменьше размерами завести не могла?
Муха мне на это хлюпнула носом и снова заревела. Тихо, чтобы не дай Единый за дверь не выставили.
— Абрахам, чтоб тебя…
Почему то только после этой фразы, Его Змейшество изволили явить свой лик.
— Ну что встал? Помоги что ли!
К чести Волена, отреагировал он весьма спокойно, забрал у меня собаку и потащил в лабораторию. Та уже даже не огрызалась, теряя из виду Муху.
Сама девчушка разогналась тоже за раненым, но я придержала ее за плечо и мотнула головой в сторону кухни.
— Идем накормлю.
Мда. Вот что-что, а еда у таких как мы всегда крайне важная вещь.
Потому на кухне, вымыв Мухе руки и сделав пару любимых бутербродов с ветчиной, я и решила спросить:
— Как это случилось?
Муха молчала ровно до того момента, пока последний кусок бутерброда не исчез с тарелки.
— Та как. По глупости. Я под Рваным Ухом хожу. Знаешь же. Точнее под его шестерками. Так что я даже мельче шестерки. Так… шушера. Раньше надо мной Вудрик был. Нормально было. Он даже нам на кармане оставлял медяки какие-то. Но кто-то стукнул Рваному Уху, мол ворует Вудрик. Ну, и пару дней его уже никто не видел. А вчера над нами новенького поставили. Сирфл Медяк. Такая сволочь. Поставил нам таксу… — Муха тяжело вздохнула и потянулась за чаем, отхлебнула и тут же отставила. — А кому как не тебе знать, что бывают дни… короче, не наработала я. Он разозлился, — Муха подняла подол платья, показав огромный синяк на бедре. — А Малыш — за меня вступился. Его отчим натаскивал сразу в горло… Но Медяк как-то вывернулся. Я и сама не заметила, как он вытащил нож и пропорол брюхо Малышу…
