И вот, когда я уже практически набралась сил и храбрости, проверить, что за темный шуршит под дверью в душевую. Героически переборов свернувшийся в животе ледяной ужас и чесотку в ноге, опустила босые ступни на холодный кафель пола.
«Цок!» — ударилось что-то о пол и покатилось с характерным звуком.
А не ожидавшая такой подлянки я, завизжала во все горло.
И тут же дверь в мою палату распахнулась, впуская свет с коридора, а после и в палате зажегся магсветильник, и на миг меня ослепил, а на пороге появилась всклоченная и заспанная дородная дама преклонных лет в съехавшем на бок чепчике.
— Чего орёшь? — хрипло спросила она, рассеянно оглядывая помещение и выискивая взглядом преступника, покусившегося не столько на мой, сколько на ее сон.
И, конечно же, не обнаружив того, кому обязана ночным бдением, наградила меня таким взглядом, что будь у нее хоть капелька моего магического дара, то от меня остались бы одни обгорелые головешки.
— Да так… — пожала я плечами, испытывая жуткую неловкость от того, что и правда подняла такой гвалт на пустом по сути месте. — приснилось…
Дама поправила чепчик, поджала губы и вздохнула. В этом вздохе очень отчетливо прозвучала вся тяжесть монотонного труда, большая любовь к немощным и обделенным, и невыносимое просто-таки желание, послать меня… нервы лечить. Желательно надолго.
— Спать ложись, — коротко скомандовала она, но подумала, и, видимо, опасаясь, что я повторно решу поорать сбредившим петухом, предложила: — может тебе накапать чего… ну… чтобы не приснилось?
И, может если бы я до этого не страдала острым приступом паранойи, я возможно и согласилась бы на столь щедрое предложение. Но тут подумалось, что со мной могут сделать, пока буду валять в беспамятстве…
— Нет! Я как-нибудь так… обойдусь, — вежливо отказалась я, и дабы не обидеть заботливую сестру-целительницу, добавила: — Благодарю вас. И простите за… все!
Женщина тут же оттаяла, даже заулыбалась. Участливо так.
— Да не страшно! Ты зови если что.
И не ожидавшая такой внезапной перемены, я просто кивнула, едва не уронив челюсть.
Свет снова погас. Дверь закрылась, и снова стало тихо и зловеще.
Вот почему я не научилась самых элементарных заклинаний? Почему у меня все не как у людей?
Даже маленький светлячок я пока намагичить себе не могла. Потому решила на ощупь искать то, что мне презентовали.
Увы. Хватило меня ровно на то, чтобы встать на ноги.
И я едва удержалась, чтобы снова не устроить гвалт на всю целительскую.
Ногу прострелило от стопы до бедра. А следом пришла ноющая, сверлящая боль.
В этот раз я взвыла. Тихонько. И снова плюхнулась на кровать.
Эта целительница меня залечит. На смерть. Не просто же так она мне так не нравится. Кто знает, может она специально меня лечить не хочет, чтобы тем, кто на мою скромную особу охотится, проще было меня поймать. Или это и вовсе…
Снова зашуршало. Затрещало. А в окно ввалилось нечто огромное, темное страшное…
Ну все. Будут меня все ж убивать.
И едва я набрала воздуха в легкие, чтобы снова вызвать еще не сильно задремавшую сестру-целительницу, как тут же рот мне зажала чужая сильная ладонь и просто над головой прошелестело:
— Не ори! Свои!
В этот самый момент во мне проснулся кровожадный монстр, жаждущий крови. И пока я вела с ним внутреннюю войну и убеждала себя в том, что Стефана убивать не надо, одногруппник убрал руку и тихонько, но очень радостно сообщил:
— Слава Свету, что с тобой все хорошо!
— После таких неожиданный визитов, я уже не могу утверждать, что со мной все хорошо, — проворчала я. А после довольно резко поинтересовалась: — Ты вообще с головой не дружишь? Скажи, что тебя подвигло лезть ко мне в окно среди ночи?
Стефан замялся. Зато ответила голосом зам старосты вторая тень, ввалившаяся в оконный проём:
— Днем никого не пускают. Впрочем, ночью тоже не очень, — спрыгивая на пол, пожаловался Миэль. — А нам жутко интересно было, как это ты так до обморочного состояния химеру умудрилась довести? Не поделишься секретом?!
— Не поделюсь, — проворчала я, немного успокоившись.
Я вообще ничего не могла объяснить. В первую очередь потому, что и сама не понимала, что нашло на зверюгу.
Ну ладно она меня хотела сожрать и напала — это закономерно, но вот ее ползанье на пузе… а еще если учесть утверждение Идена, что на химеру не действует магия… В общем, я ничерта не понимала. Как и то вымораживающее ощущение силы, что растеклось по телу, прежде, чем я потеряла создание. Невероятное ощущение. Мощи. Даже могущества, можно сказать. Пугающее чувство.
— Она может просто… добрая, — не очень желая вдаваться в подробные обсуждения случившегося со своими одногруппниками, ответила я. Пока сама не разберусь, в принципе ни с кем бы не хотела обсуждать это.
Слава Свету и Тьме, я не видела в полутьме лиц своих ночных визитеров. Не люблю, когда на меня смотрят, как на тупицу. Но на деле, и объяснить им ничего не могла.
— Мы тебе тут кое-что принесли, — решил сменить тему Стеф, поставив бумажный пакет на кровать. — Знаю, как здесь кормят. И наша повариха, похоже, тоже знает. Потому собрала все в самом лучшем виде.
Я тут же сунула нос в пакет и едва не захлебнулась слюной от умопомрачительных запахов свежей выпечки.
— Вы прощены! — едва не прослезившись от благодарности, обронила я и тут же вытащила из пакета пирожок. На поверку он оказался с щавелем и яйцом. Вкуснющий. И мне почему-то подумалось, что тетка Шарина все же готовит его лучше, чем повариха из Академии.
Эх. Вот бы хоть на денек проведать близких в родной деревне. Но, учитывая, что лорд Шерринг все еще на свободе, мне туда дорога заказана. Может получится выбраться в город и поймать Гермеля на ежегодных торгах. Этот пройдоха не упустит возможности выторговать полугодовой запас специй и сушеных фруктов, заплатив на него гроши. Хоть расспрошу у него о новостях.
Тяжелый вздох вырвался сам собой.
— Что не так? — тут же встрепенулся Стефан.
— Да так… — отмахнулась я, и снова откусила кусок пирога. И только прожевав спросила: — Что я пропустила?
— Да ничего, в общем. Наставника все это время заменял ректор. Никто толком не объясняет, что случилось и когда наладится.
Вот как…
— И сержанта Онера тоже нет, — добавил заместитель старосты. — Интуиция мне подсказывает, что ничего хорошего такие отлучки не предвещают.
Моя интуиция была абсолютно солидарна с интуицией Тервейла. А еще она вопила о том, что невестушка нашего куратора имеет ко всему этому самое прямое отношение.
И снова это щемящее, удушающее чувство в груди, от одной мысли об этот даме. И, похоже, это не только ревность. Ну, конечно, ревность тоже, наверное. Что отрицать? Как говорила моя мама: «Мы умны холодным рассудком, и абсолютно глупы горячим сердцем!»
