К изумлению Хана, все до единого закивали.
– Кто именно уложил его? – продолжал допрос офицер.
– Мы все. – Шахтер окинул посетителей таверны суровым взглядом, дабы пресечь возможные разногласия. – Мы все постарались.
Очевидно, Кэт была не единственной, кого обобрал Мэс Будро. Особого сочувствия по отношению к шулеру не выказывал никто.
– И где этот мальчишка, который обыграл его? – снова прогремел голос офицера.
Никто не ответил, и все тот же шахтер подтолкнул Хана вперед.
– Вот! Это сделал он.
«Коричневый мундир» оглядел его с ног до головы, не веря своим глазам.
– Ты и впрямь так хорош в картах, а, парень? – изогнул бровь офицер.
– На мой взгляд, неплох, – пожал плечами Хан.
Юноша почувствовал, как Кэт прячется за его спину. Это напомнило ему о былых временах, когда девушка находилась под его покровительством.
«Коричневый мундир» оскалился и протянул Алистеру руку.
– Хочу угостить тебя выпивкой, парень, – выпалил он.
Гости заведения принялись радостно свистеть, хлопать и громко топать.
«Это должно послужить тебе уроком, Алистер, – подумал Хан. – Никогда не поймешь, кто тебя окружает, пока дело не дойдет до драки».
Теперь, чтобы улизнуть, нужно было постараться. Будро оправился от нападения и незаметно выскользнул. Хану пришлось отказаться от дюжины предложенных напитков – свалиться под стол не очень-то и хотелось. Кэт забилась в угол и, казалось, растворилась во мраке, но, оборачиваясь, юноша всякий раз натыкался на ее твердый взгляд.
«Наверное, ждет свои деньги», – рассудил бывший главарь банды.
Дело близилось к закрытию. Наконец-то Хану удалось вырваться из компании восхищенных благожелателей и подсесть за столик к Кэт. Он запустил руку в кошель, зачерпнул горсть «девушек» и отсчитал нужное количество.
«Тряпичница» безмолвно наблюдала. Разумеется, Алистер и не ждал бурного потока благодарностей, однако, как правило, ей всегда было что сказать.
Юноша сложил монетки стопками и пододвинул их поближе к Кэт.
– Держи. Здесь даже чуть больше того, что ты проиграла.
Она глянула на деньги, но даже не прикоснулась к ним.
– Что это с тобой? – с озадаченным видом спросила девушка. – Все тебе рады. Ты вошел в таверну чужаком, а теперь ты почетный гость.
– О чем ты? – пробормотал Хан. – Я – неудачник. У меня ничего нет: ни семьи, ни дома, ни приличной работы.
Кэт вытянула руку и осторожно, словно опасаясь, что бывший главарь растворится в воздухе, дотронулась до его рукава.
– У тебя новая одежда и полный кошель. Ты на чем-то хорошо наварился?
Хан тотчас почувствовал себя еще более виноватым, а потому плотно сжал губы и покачал головой.
– Зачем тебе было рисковать своей заначкой ради меня? – продолжала расспрашивать Кэт.
– Это не совсем моя заначка, лишь украденные перед игрой у Будро деньги.
Хан на мгновение почувствовал себя героем-грабителем, что отбирает золото у богатеев и раздает беднякам. От этой мысли юноше стало смешно, ведь бедняком был он сам.
– То есть ты обобрал жирдяя, а затем решил поживиться еще?
Алистер пожал плечами.
– Гнусному жулику нужна была встряска. Я решил, почему бы не преподать ему урок? Я и подумать не мог, что толстяк достанет ножичек.
Хан придержал при себе мысль, что обычно те, кто терпит поражение в собственной игре, имеют склонность вымещать неудачу на победителях.
По взгляду Кэт было понятно, что она ему не слишком-то поверила.
– Ты так и не ответил на первый вопрос. Что ты здесь делаешь? И куда держишь путь?
Хан снова пожал плечами.
– Мне, как и тебе, пришлось бежать из Феллсмарча. Мы решили попытать удачу в арденской столице, – солгал юноша.
Лучше бы как можно меньше людей знало, куда следовали чародеи.
Кэт изогнула бровь.
– Мы?
– Да, я еду с приятелем, – ограничился кратким ответом Хан, предоставляя девушке пищу для размышлений. – А ты как? Не знал, что ты умеешь жульничать.
– Любой дурак поймет, что я только учусь, – нахмурившись, буркнула Кэт.
– Да уж, чтобы делать приличные деньги на шулерстве, тебе придется долго практиковаться. А пока не помешало бы найти иной способ заработка.
– Я старалась, – мрачно ответила бывшая «тряпичница». – Я здесь уже пару недель. Просилась в шахту, но меченых воров туда не берут.
Девушка подняла правую руку. Указом королевы пойманных на краже клеймили. Хорошо, хоть руки не отрубали – и на том спасибо.
– И все же как ты оказалась здесь? – поинтересовался Хан.
– Шла в одно местечко. Оденский брод называется.
В этот момент юноша потягивал сидр и чуть было не поперхнулся.
Откашлявшись, он поставил кружку на стол.
– Оденский брод?! Но зачем тебе туда?
– Идея служителя Джемсона. – Кэт щелкнула указательным пальцем по стопке монет. – Он рассказал, что там есть всякие школы, и предложил мне отправиться в ту, что при храме.
– А чем плоха храмовая школа Южного моста? – недоумевал Хан, прикидывая, не было ли это как-то связано с ним. – Зачем Джемсону посылать тебя аж в Оденский брод?
– Кроме смерти, в районе Южного моста меня ничего не ждет. Меня подстерегала та же судьба, что и Велвита. – Кэт стянула шапку и бросила ее на стол. – Демоны-убийцы искали меня. И нашли бы рано или поздно. Потому-то служитель и посоветовал укрыться в Оденском броде. Он всегда донимал меня уговорами посещать уроки музыки. Оказалось, Джемсон состоит в приятельских отношениях с наставницей тамошней храмовой школы. Так вот, старик наплел ей, что моя игра на теорбе подобна пению ангелов, и уговорил принять меня. Он же подкинул деньжат на учебу, сказал – все благодаря щедрому сердцу принцессы Раисы. Выдал мне старую кобылу, кое-какую мелочовку и отправил в путь. – Девушка провела рукой по волосам.
Кэт действительно иногда играла на теорбе. Музыка помогала скоротать время до наступления сумрака, когда для «тряпичников» день только начинался. Хан любил лежать, находясь в пограничном состоянии между сном и явью, и позволять нежной мелодии уносить себя в иные миры.
– Джемсон говорит, если я обучусь музыке, искусству, чтению, письму и сносной речи, то смогу наняться гувернанткой либо наставницей. – Кэт прыснула. – Можно подумать, кто-то возьмет заклейменную воровку.
Хан постарался представить ее гувернанткой.
Девушка подняла на него взгляд, словно прочитав его мысли.
– Ерунда. Забудь. Я дотопала досюда и решила, что дальше не потащусь. Старик думал, что припер меня к стенке. Но – нет. Я не из тех, кто готов отречься от жизни.
