///
Констебль понимал, что нужно бежать и как можно скорее. Приказать развернуться и покинуть ставший чужим лес, но страх перед галанитом заставил его медлить.
– Узнали, кто кричал? – спросил он у парней.
Те покачали головами:
– Нет.
А глупый Фриц добавил:
– Перед смертью крики похожи.
И боевой дух, и так невысокий, начал сдвигаться в сторону отрицательных значений. Терри сплюнул и отвернулся. У Гаса, похоже, задрожали губы. А умный водитель предложил:
– Может, я съезжу за подмогой?
За что удостоился презрительных взглядов. При этом каждый кинувший взгляд подумал, что не прочь сам усесться за баранку.
– Нас шестеро, – сглотнув, произнес Дребренди, но Гас его перебил:
– А их было двое.
– Всего двое.
– Констебль, может, скажешь, за кем мы охотимся? – спросил Терри.
– Я…
Дребренди оглядел парней и понял, что больше не имеет права скрывать от них правду. Но и признаваться в том, что собирался повесить, а теперь преследует самого известного адигена Герметикона, Дребренди не собирался и быстренько соорудил удобоваримую ложь:
– Когда мы повели парня к виселице, он сказал, что бамбальеро…
– И вы молчали? – выдохнул водитель.
– Святой Пелле, бамбальеро… Мы все умрем… – Гас всхлипнул.
И констебль признался себе, что недооценил репутацию, которую Хоэкунс имел среди добрых жителей Фоксвилля.
– Нужно уезжать, – сказал водитель.
– Если он нас отпустит, – мрачно буркнул Терри.
– Что он нам сделает? – хрипло спросил водитель. – Садимся и уезжаем, он нас не догонит. Его учили стрелять, а не бегать.
– А как же парни? – опомнился Гас, но его никто не слушал: разведчиков считали мертвыми.
– Вот именно: стрелять, – выдохнул Терри. – Бамбальеро не промахиваются.
– Я бью белку в глаз, – буркнул констебль.
– Белки не стреляют в ответ.
И в этот миг раздался зычный голос:
– Вы меня слышите?
И все вновь изменилось.
Дребренди и его парни были охотниками, прекрасно поняли, откуда прилетел вопрос, повернулись в правильную сторону, но ни один из них – ни один! – не поднял винтовку. Не обозначил желания посостязаться с адептом Высокого Искусства в умении стрелять.
– Чего ты хочешь?! – крикнул в ответ констебль.
– Положите оружие и отойдите от грузовика на сто шагов, – велел адиген. – Я заберу машину и уеду. Никто не пострадает.
– А мы?
– Кто-то поедет на мотоциклете, кто-то пойдет пешком, но к вечеру вы все будете в Фоксвилле. Живыми.
Последнее замечание прозвучало намеком, который все прекрасно поняли. Однако Дребренди попытался поторговаться, чтобы иметь возможность сообщить га-ланиту, что боролся до конца:
– Нас больше!
– И что? – полюбопытствовал в ответ Помпилио.
Спутники тоже отметились вопросительными взглядами, не понимая, чего констебль хотел добиться своим сообщением, и на этом торговля прекратилась.
– Вас восемь, – продолжил адиген. – Мне нужно шесть патронов, чтобы никто из вас не вернулся домой. Доказать?
– Нет, не надо доказывать! – закричал Гас. – Мы не знали, кто ты!
– Тогда кладите оружие на землю и отходите от грузовика. – Помпилио зевнул. – Мне некогда.
* * *
– Прошу провести коррекцию курса, – громко произнес Галилей Квадрига, отрываясь от разложенных на рабочем столе карт.
– Рулевой, провести коррекцию курса, – распорядился Дорофеев, продолжая смотреть в лобовое окно. – Юго-юго-восток, – сообщил Квадрига.
– Юго-юго-восток.
– Есть юго-юго-восток, – подтвердил рулевой.
– Скорость? – поинтересовался капитан.
– Пятьдесят лиг в час.
– Значит, через тридцать минут придем в точку, – хрюкнул Квадрига.
«Пытливый амуш» считался самым быстрым цеппелем Герметикона и считался заслуженно. Во-первых, потому что он был ИР, а все корабли этого класса могли похвастать высокой скоростью, во-вторых, потому что Помпилио хотел летать на самом быстром цеппеле Герметикона, внимательно изучал все технические новинки и постоянно модернизировал корабль. В результате «Амуш» превосходил даже «одноклассников» и мог развивать колоссальную для цеппелей скорость в девяносто лиг в час, а при попутном ветре – до ста. Однако сейчас Дорофеев никуда не торопился.
– Наверное, пойду в астринг, – произнес Квадрига, отрываясь от карты.
И вопросительно посмотрел на капитана, тот ответил выразительным взглядом, но промолчал.
– Или, пожалуй, дождусь, когда мы встанем в точке перехода, – изменил планы астролог. Как, собственно, требовал Устав.
– Спасибо, Галилей.
– Да, капитан.
Корабельным астрологам всегда дозволялось чуть больше, чем остальным членам команды: из-за их умения смотреть сквозь Пустоту и противостоять ужасам, которые они в ней видели. Астрологи вели цеппели от звезды к звезде, пронзая немыслимые пространства взглядом, а точнее – собой, и в ответ Пустота пронзала их, медленно, но неотвратимо превращая в наркоманов или в сумасшедших, или – в сумасшедших наркоманов. Астрологи часто кончали с собой, считались главными клиентами ведьм спорки и лучшими в Герметиконе экспертами наркотических препаратов. Они не жили долго, но каждый из них выбрал свой путь добровольно, сжигая себя ради невозможного, непонятного людям общения с Пустотой.
Убедившись, что Квадрига вернулся за рабочий стол, Дорофеев одернул китель и громко объявил:
– Внимание, капитан покидает мостик, командование принимает астролог.
– Есть командование принимает астролог, – эхом отозвался рулевой.
Квадрига кивнул, но ответил как положено:
– Есть! – и даже выпрямился, оторвавшись от стола.
Дорофеев подбодрил его коротким кивком, вышел в коридор длинной гондолы, в которой размещались офицерские каюты и некоторые рабочие помещения, постучал в дверь алхимической лаборатории, приоткрыл ее, вежливо спросил:
– Позволите? – И, не дожидаясь ответа, вошел. – Я не помешал?
– Ни в коем случае, – отрывисто бросил алхимик, но по выражению его лица было видно, что появление капитана Мерсу не обрадовало.
– Вижу, вы заняты…
– Совершенно верно.
– Но я хочу слышать отчет.
Мерса на мгновение нахмурился, словно подбирая подходящее ругательство, после чего сообщил:
