Они покинули цеппель через три часа после того, как «Лавка Ангелины» вышла из сферопорта Луегары. Пересели на один из грузовиков спорки и через два прыжка оказались на Ямне, где Филарета ожидал «Фартовый грешник» и куда через сутки прибыл принадлежащий Огнеделу импакто – легкий крейсер, гондолу которого украшал герб Скурийской республики, а в трюме лежали десять контейнеров с драгоценными перкенсойскими кристаллами.
Что же касается «Лавки Ангелины», то с Луегары она ушла на Зарид, затем перебралась на Ганадиду, планету спорки, и встала в закрытый ремонтный эллинг, где ей перекрасили гондолу, избавили от приметного бахорского восьмиугольника и поменяли документы, превратив в чурскийский торговый цеппель «Честный абрикос».
Глава 4,
в которой Кира наслаждается тинигерийским гостеприимством, «Пытливый амуш» посещает Фоксвилль, а Помпилио делает Тайру счастливой
Из всех адигенских миров Ожерелья Тинигерия считалась если не провинциальной, то близкой к этому планетой, развивающейся и проводящей экспансию не из-за амбиций, а в силу объективных факторов развития цивилизации, требующих постоянного расширения ресурсной базы. Спокойные до флегматичности тинигерийцы с удовольствием ограничили бы свои притязания одной-единственной планетой – своей собственной, и лишь непрерывные понукания братьев-адигенов заставляли их жить сообразно эпохе. Не было в них ни лингийской дерзости, ни верзийского упорства, ни анданской яркости, и даже каатианцы, над которыми в салонах Линги и Верзи было принято посмеиваться, казались на фоне тинигерийцев образцом неукротимости.
Тинигерийцы никуда не спешили, любили все большое и выстроили столицу мира в полном соответствии со своими вкусами. Каледо был самым тихим и спокойным сферопортом из всех виденных Кирой – в цивилизованных мирах, конечно же, не в сонном захолустье. Казалось, он просто-напросто нарисован на гигантском холсте, и любое изменение на нем, даже самое мелкое, требует тяжелой и трудоемкой работы художника: цеппели выходили из Пустоты плавно, всем видом показывая, что оставили суматоху на других планетах, и так же неспешно двигались наземные команды, помогающие кораблям приземляться и снимающие с них грузы. Сам город состоял из двух частей: классической Старой, выстроенной в любимом тинигерийцами монументальном стиле «катанго», и Новой, современной и более живенькой – разумеется, благодаря присутствию инопланетников.
Кафе «Павлин и пальма» находилось в Новой части Каледо, но не в центре, а на северо-западной окраине, от которой было рукой подать до бедного пригорода и, что самое неприятное, до района Выход-Выход, облюбованного уголовниками Омута. Выбор места показался Кире подозрительным, однако оспорить его было не с кем, и ровно в восемь пополудни, как велели в послании, девушка вошла в кафе и устроилась за столиком у двери. Для похода рыжая выбрала брючный костюм, к которому идеально подошли залихватское кепи и большие солнцезащитные очки, сделавшие лицо девушки неузнаваемым.
Кира заказала кофе, небрежно просмотрела вечернюю газету, с облегчением убедившись, что сумела сохранить свое появление на планете в тайне, и удивленно подняла брови, услышав девичий – так показалось вначале, а затем, как выяснилось – детский голос:
– Синьора скучает?
Вопрос задал чумазый мальчишка лет двенадцати, наряженный в потертый и большой, не по росту, пиджак, драный картуз, серую рубаху, полосатые штаны и новенькие, скрипящие ботинки, которыми мальчишка гордился и выставлял напоказ, подворачивая выцветшие штаны до лодыжек.
– Синьора?
– Не слишком ли ты молод для подобных вопросов?
– Но ведь я угадал?
Кира уже поняла, что ей прислали посыльного, и с интересом ожидала развития событий.
– Нет, не угадал. Я не скучаю.
И сделала вид, что увлечена газетой.
– Вы не скучаете, потому что нервничаете, – с неожиданной для его возраста проницательностью произнес мальчишка, и Кира мысленно прибавила ему два, а то и три года, решив, что низкий рост и худоба – следствие не юного возраста, а плохого питания.
– Я просто жду.
– Вы ждали меня, синьора.
– Я поняла.
– Я сейчас выйду, а вы через пару минут идите за мной.
– Далеко?
– Просто: идите за мной.
– Далеко?
– Я должен вас проводить, а не отвечать на вопросы.
Мальчишка повернулся и шагнул за дверь.
Остановить его? Схватить и допросить? А что дальше? Скорее всего, он ничего не знает и просто выполняет задание за небольшую плату. Хватать мальчишку бессмысленно, ей нужны люди, которые назначили встречу.
Кира расплатилась за кофе, бросив на стол мелкую монету, и поднялась на ноги.
///
Бахорские друзья Горизонта были уверены, что Эхо не откажется насолить адигенам, но Кома все равно испытывал сомнения, поскольку не ожидал, что их патлатый приятель отправится на дело в одиночку. Для похищения нужны исполнители, которые, в свою очередь, могут побояться ссориться с Помпилио, а чтобы страх не пропал втуне, а принес выгоду – могли и донести о готовящемся преступлении в местную полицию. Горизонт сомневался, но сомнения без доказательств – пустой звук, предъявлять ему было нечего, и Кома положился на слово Эха, заплатил пятьдесят цехинов и стал ждать развития событий. Нервничал, конечно, и, наверное, переживал бы намного меньше, зная, что небольшая, но сплоченная банда Эхо состояла из галанитов-полукровок, доверяющих только друг другу и традиционно ненавидящих адигенов. Особенно – лингийцев.
Было их четверо: сам Эхо, крепкий, словно дуб, Угрюмый, любящий ножи и машины Драйв, и красивый, как девушка, Шалик – сердцеед и бабник. На дело они отправились в объемном автомобиле, слегка походящем на катафалк, и были уверены, что справятся с одной-единственной девчонкой без особого труда.
– Она опоздала? – негромко спросил Шалик.
– Явилась вовремя, – качнул головой Драйв. – И Любчик дал знак, что она явилась одна.
– Тогда почему их до сих пор нет?
Чистивший ногти Эхо оторвался от своего занятия и внимательно посмотрел на красавчика:
– Торопишься?
Тощий, похожий на мышь Эхо выглядел самым безобидным членом банды, но при этом пользовался непререкаемым авторитетом, основанным в том числе на страхе. Связываться с ним – подлым и злопамятным – никто не рисковал.
– У меня свидание, – стушевался Шалик. – Тороплюсь.
Сидящий за рулем Драйв хмыкнул, но промолчал, а вот Угрюмый не сдержался:
– С кем?
– С твоей сестрой.
– Ноги отрежу, – тут же возмутился здоровяк.
– Она взрослая девушка.
– Вот выйдет замуж – пусть к тебе от мужа бегает, а пока она под моим надзором – будешь иметь дело со мной.
Страшненькая на лицо и жирная сестра, которую он никак не мог выдать замуж, была слабым местом Угрюмого, и здоровяк легко велся на любую шутку.
