Люди-рабы появились вскоре после того, как закончилось правление Корсинов. Многие из потомков экипажа и пассажиров «Знамения» были чувствительны к Силе. Те же, кто не был, постепенно выделились в отдельный класс, подчиняющийся окружению верховного повелителя. Будучи свободными гражданами, частью Племени, такие землевладельцы эффективно управляли кешири, стоящими в самом низу социальной лестницы. Но когда любой ситхский гражданин смог претендовать на трон верховного повелителя, свобода по праву рождения была потеряна навсегда. У Джелфа с Марисоты не было фамилии, его отец не смог ему ее дать. Он стоял выше, чем кешири, – Ори никогда не позволила бы никому из лиловокожих рабов называть ее по имени, – но только потому, что был человеком, а не потому, что был ситхом.
Джелф обязан был хранить верность ситхам и служить им, если кто-либо из них того пожелает. Но пожелала пока только Ори.
«Какое расточительство», – думала она, любуясь как работником, так и его работой.
– Ты знаешь, моя мать – высший повелитель.
– Вы упоминали об этом.
– Она многое может, но традиции сильнее. Это позор, что для тебя нет пути назад.
– Я никогда не был где-то еще, чтобы куда-то возвращаться. Да и что мне делать в Таве? Вряд ли я впишусь в ваше изысканное общество. – Он подмигнул ей.
В ярком солнечном свете хорошо был виден длинный красноватый шрам, тянущийся через его правую щеку на шею. Она иногда представляла, что этот шрам – последствие какого-то грандиозного сражения, а не несчастного случая на ферме. Но Джелф был прав. Даже будь у него имя, из-за своего увечья в Племя он не вписался бы.
Джелф резко выпрямился.
– Ты их завернешь? – спросила Ори, переведя взгляд с него на цветы.
– Вообще-то, у меня есть для вас подарок. – Мужчина указал пальцем себе за спину. – В честь вашего Дня лишения.
– Дня лишенных.
– Прошу прощения.
Он повел ее на задворки фермы, куда она никогда не заходила, мимо земляных валов к постройке, которую она раньше видела только с неба. Сарай, расположенный на берегу реки, был раза в два больше и выше хижины Джелфа.
Ори побледнела:
– Что там? Воняет ужасно!
– Навоз обычно воняет. Производящие его уваки, конечно, симпатичнее. – Джелф подошел к запертой двери. Служивший стойлом для предыдущего обитателя – увака, сарай сейчас предоставлял фермеру массу пустого места для хранения навоза и смешивания почв. – Думаю, вам лучше остаться снаружи, пока я буду грузить корзины. – Джелф открыл дверь.
– Надеюсь, это – не твой подарок. – Ори недовольно поморщилась и зажала нос.
– Конечно нет. – Остановившись в дверном проеме, мужчина выудил откуда-то странного вида хомут. – Это один из моих рабочих инструментов. Я удлинил бурдюки для воды и прикрепил их к увакской сбруе. – Регулируя центральные ремни, Джелф продемонстрировал ей, как длинные карманы должны свешиваться с обеих сторон. – Вам приходится перевозить далсы по воздуху во влажной ткани. А при помощи этого вы сможете нести их прямо с водой и не намокнуть.
Джелф закрыл дверь вонючего сарая, а Ори широко распахнула глаза:
– Ты сделал это для меня?
Джелф огляделся:
– Хм. Сегодня я не вижу тут верховного повелителя, так что… уверен, что да. Думаю, это для вас.
Они пошли назад вдоль берега реки, мимо небольшой плоской лодки, привязанной к берегу. Возвращавшийся со своего пастбища Шин – увак Ори – спикировал сверху и приземлился на небольшой полянке. Джелф уверенно подошел к ящеру, пристроил свой хомут на его кожаную упряжь. Подошло идеально. Шин, обычно никого не подпускавший к себе, лишь покорно склонился.
«Вот почему я здесь», – подумала Ори. Жизнь при дворе жестока, а последний месяц выдался особенно трудным. И по большей части не из-за жажды власти, а из-за страха потерять ее. Этот же человек ничего не имел и ничего не боялся.
Ее мать называла это бесстрашием безысходности.
Джелф налил в бурдюки немного воды, а затем разместил внутри обрезанные цветы. Шин выглядел сейчас очень празднично – украшенный цветами, точно на парад. А неплохая идея, решила Ори. Не для завтрашнего дня, разумеется, а так… на будущее. Она смотрела, как Джелф закрепляет верхние клапаны, защищающие нежные бутоны.
– Все. Вполне достойно даже верховного повелителя. – Он помог ей забраться на увака.
– Джелф, – Ори посмотрела вниз, – с твоими талантами тебе следовало бы учить кешири цветоводству, а не продавать им грязь.
– Осторожнее. – Он кивнул на сарай с компостом. – Эта грязь – моя жизнь.
Он потрепал Шина по длинной морде и повернулся к своей плоскодонке, качающейся на речных волнах:
– Я не часть Племени, но у меня есть корабль. – Мужчина рассмеялся. – Какой бы он ни был!
2
Ори знала – у ситхов тоже был корабль. Правда, она никогда его не видела. Никто не видел. Одним из последних деяний Яру Корсина стало возвращение ситхов в Тав, дабы Племя множилось и процветало. Запретный Храм видели сверху лишь воздушные часовые, постоянно защищавшие священное место от возможных нарушителей. Но гора всегда видна была над теперь уже ненужными защитными стенами столицы ситхов, напоминая об их звездном происхождении.
Из новой роскошной ложи ее матери в Корсинате далекий пик просматривался отлично. Многоярусные трибуны стадиона возвышались над пятиугольным игровым полем, и выше всех – ложа верховного повелителя. В это утро мать Ори получила награду – давно желанное место рядом с ложей верховного повелителя, чей балкон всегда был развернут к Храму.
«Еще ближе к звездам», – пробормотала Ори себе под нос. Мы возвышаемся.
Она рассматривала горизонт. Там, за много километров отсюда, «Знамение» покоилось в своем неприступном бункере, ожидая дня, когда ситхи придут за своими потерянными сородичами. Но никто не приходил, и существовало несколько довольно привлекательных объяснений почему. Легендарный владыка ситхов Нага Садоу уже давно нашел бы их, выиграй он свою войну. А если ситхи и джедаи уничтожили друг друга, то, возможно, никто никогда и не придет.
А если победили джедаи? Ори побледнела – как тогда, на ферме, – подумав об этом. Она знала о джедаях только от своих учителей – хранителей истории. Но этого было достаточно, чтобы ненавидеть их и все, что они олицетворяли. Слабость. Сострадание. Самоотречение. Следовать пути джедаев – страшная судьба на самом деле.
Но самым худшим, как выяснилось со временем, оказалось то, что в своих попытках покинуть этот мир легендарные пионеры столетия назад растратили бо́льшую часть ресурсов, которые очень пригодились бы Племени сейчас. Лигнанских кристаллов на «Знамении» было предостаточно, но они годились лишь для световых мечей и еще кое-каких мелочей. А знания о том, как функционировало «Знамение», постепенно утрачивались; сейчас хоть что-то об этом знали лишь ученые, но доступа к кораблю у них уже не было. Только верховный повелитель мог бы отменить запрет Корсина и обратить взоры Племени к звездам.
