И цель у тебя будет. Береги себя. Если ты поведешь за собой людей, у них всегда будет к чему стремиться.
Хилтс убрал письмо подальше от огня и задумался. Он даже не заметил Джея, с благоговением подошедшего сзади.
– Посмотрите на дату, – вздрогнув, сказал кешири и указал через плечо Хилтса на символы с краю. – Он получил это как раз перед отправлением «Знамения» на Фаэгон.
Подумав, Хилтс кивнул. Нет, Корсин не мог позволить кому-либо прочитать это послание, пока еще работал на Нагу Садоу, – отсюда и тайник. Но получается, Корсин держал послание при себе четверть столетия.
– Я всегда удивлялся, откуда он черпал силы, чтобы двигаться вперед.
– Ободряющая чушь от любящей мамаши, – фыркнула Илиана. – Даже Корсин не мог бы поверить в эту ерунду.
– Тсс, девчонка. – Хранитель взглянул на нее. – Она мудра. Она видела – мы можем многое создать. И это доказывает, что наш народ не предназначен для рабства. У нас есть будущее. – Хилтс внезапно поднялся и направился к выходу. – Те люди, снаружи. Если я прочитаю им…
– Они не захотят слушать, – перебила его Илиана. – Все зашло слишком далеко. Я не стала бы слушать.
Хилтс остановился, так и не дойдя до двери. Он вновь взглянул на письмо и нахмурился.
Илиана права. Чувства – утешение для души, но людям нужна конкретная цель. Например, уничтожить космический корабль, разрушив башню.
– Что могло бы вас сплотить? – поинтересовался он, а затем свернул послание и засунул его в сосуд.
– Я! – не задумываясь, ответила Илиана.
– Хм…
Криков снаружи доносилось все больше. Команда разрушителей приближалась к своей цели. Хилтсу и его спутникам нельзя было оставаться здесь, на самом верху могилы «Знамения».
– Подожди-ка, – сказал Хилтс, уставившись в пол.
Джей дрожал у остывающей жаровни:
– Что такое, хранитель?
– Корсин имел в виду не это послание. – Он посмотрел на кресло, где все еще сидела Илиана. – Вспомните дословно: истинная сила – позади трона. Не в нем. И не за тем, кто на троне восседает!
– Хочешь сейчас порассуждать о семантике? – Илиана тряхнула головой. – О нет. Ты ищешь ясность в словах мертвого дурака…
– Дурака, достаточно умного для того, чтобы завоевать расу туземцев. И тайно вырастить из дочери сильного воина у всех под носом. Нет, – заявил Хилтс, вертя в руке сосуд с посланием, – это письмо было важно для Корсина, но он имел в виду не это. – Хилтс вновь посмотрел вверх, на тускнеющие вместе с огнем фальшивые звезды. – Все неправильно.
Илиана поерзала в кресле:
– Что ты имеешь в виду?
– Это место. Не могу поверить, что Корсин все время проводил здесь, – ответил хранитель. – Ты права. Эта карта – всего лишь украшение. Корсин строил империю на Кеше. А не сидел здесь, глядя на звезды! – Хилтс осторожно обошел комнату. – И ты видела его на записи.
– Помню. – Ее заинтересованность возрастала вместе с тем, как оживлялся хранитель. – Он истекал кровью.
– Легенда гласит, что Корсин был смертельно ранен на западном склоне и вернулся обратно, к креслу, чтобы записать Завет.
– Вернулся сюда, – вставил Джей.
– Нет! – Хилтс в мыслях воспроизвел просмотренную недавно мерцающую запись. На записи не было видно фона. Они видели только кресло. – Мы предположили, что запись была сделана здесь, когда нашли кресло. Но взгляни – здесь очень высоко. Яру не смог бы забраться по всем этим лестницам с открытой раной в груди. Я не ранен и то едва сделал это.
Илиана встала и уставилась на кресло:
– Не понимаю. Они перенесли его сюда после смерти Корсина? – Она пожала плечами. – Зачем? И куда же он еще мог пойти, а?
Хилтс на секунду замялся, но его помощник, жавшийся к жаровне в поисках тепла, пискнул:
– Может, есть что-то под «Знамением».
– Под? – Хилтс заморгал – в ротонде темнело. – Под «Знамением» ничего нет. Они построили Храм над кораблем, там, где он лежал.
– Но корабль приземлился на склоне, – не уступал Джей. – А все, что мы видели, было ровным. Они подперли его каменной кладкой. – Он поерзал, посчитал что-то на лиловых пальцах, прежде чем поднять взгляд. – Мы вошли в храм через открытый проход по двадцати трем ступеням лестницы, ведущей со средней террасы. И мы прошли мимо запертой двери на седьмой ступени. – Маленький кешири удовлетворенно скрестил руки на груди. – Что-то есть в основании храма «Знамения».
Илиана закатила глаза:
– Он считал ступени?
– Он считал ступени, – усмехнулся Хилтс.
Но его мгновенно улучшившееся настроение было испорчено содроганием пола. Их соплеменники приближались к своей цели.
– И чего вы ждете? Идем!
4
Здесь никто не появлялся уже два тысячелетия, да и раньше тут вряд ли было многолюдно. В отличие от пристанища «Знамения» над ними и от небесного купола, венчающего храм, нижний этаж не был священным или публичным местом. Ничто не разгоняло тьму узкого коридора, да и вход в восьмиугольную комнату оказался гораздо скромнее, чем встречавшиеся им до этого двери, украшенные затейливым орнаментом.
Хилтс и его спутники незаметно проскользнули через площадь, воспользовавшись царящей там суетой, и добрались до катакомб.
Канаты оборвались, и план Эделла по обрушению башни на «Знамении» был временно приостановлен, но Хилтс понимал, что рано или поздно они добьются успеха. Он должен был выяснить, что имел в виду Корсин, раньше, чем это произойдет.
А в темноте сделать это было нелегко.
– Раздобудь еще светильников, – приказал он Джею.
Тот кивнул и выбежал.
Они попытались разглядеть помещение с помощью нескольких световых стержней, которые принесли с собой, и световых мечей. На одной из стен была вырезана в камне огромная карта их континента, Кешты, – планетарный эквивалент небесной карты наверху; небольшие лигнанские кристаллы, вставленные в карту, обозначали селения. В другой стене находилась дверь; остальные шесть были облицованы огромными гладкими плитами сланца того же размера, что и карта Кешты.
– Мне здесь не нравится, – сообщила Илиана, крепче сжимая свой меч. – Это смертельный тупик.
– Смертельный, правильно, – отозвался Хилтс, уставившись вверх. – Яру Корсин умер здесь. Я чувствую это.
Илиана на мгновение прищурилась:
– Я тоже чувствую это, очень отчетливо.
Хилтс проигнорировал ее, опустился на колени в центре комнаты и поднес световой меч ближе к полу.
– Вмятины, – объявил он, пощупав поверхность. – Четыре. Сюда приносили кресло Яру Корсина на ночь. – Он взглянул на карту на стене. – Он сидел лицом сюда.
