Эрно пытается нашарить за спиной собственный бластер…
Но не успевает.
Перед ним стоит Кайза. Бластер в ее руке смотрит прямо на него. Парня в черном нигде не видно.
— Кайза, я не… не понимаю, что тут происходит, пупсик.
— Я тебе не пупсик. — Голос ее дрожит.
— Что… что все это значит?
Она медленно приближается к нему в красноватой полутьме, лавируя среди столов.
— Революция. Месть тьмы. Забвение.
— Святые звезды, — бормочет Эрно. — Так ты… ты одна из них?
Внезапно он понимает, что она совершенно не подготовлена и ей страшно — это заметно по ее голосу. Он тянется к бластеру — пускай он стар, но она не полицейский. Нащупав оружие, он поднимает руку…
Рядом возникает яркая вспышка, и пространство рассекает красный луч…
Запястье пронзает жгучая боль.
Ладонь, держащая бластер, ударяется о стол, продолжая сжимать оружие, затем падает с него и откатывается в сторону. До ужаса абсурдная картина.
Рядом — тот самый парень в плаще.
Он держит световой меч с красным клинком.
— Я же говорил — я знаю, что в подвале, — возбужденно говорит Служитель Бездны.
— Это тот клинок, который мы искали? — спрашивает Кайза.
Парень воодушевленно кивает.
А затем — бам!
Кайза с размаху бьет Эрно в висок, и он безвольным мешком валится на пол.
— Вейдер жив, — наклонившись, шепчет она ему в ухо. — И ты тоже. Расскажи всем, что настало время Служителей… пупсик.
Глава седьмая
Бар в нескольких километрах от Ханны представляет собой небольшой приморский домик на мысе Джунари. Ничего примечательного — круглая стойка из темного дерева под продуваемым всеми ветрами навесом. По гальке и песку бродят булаптицы, в поисках поживы переворачивающие камни остроконечными клювами. На берег, тихо шелестя, накатывают волны, напоминая скорее шепчущие воды спокойного озера. Чувствуется ночная прохлада — только что прошел дождь, оставив после себя легкий ветерок.
Синджир сидит, уставившись в белую кружку с черной жидкостью. От нее поднимается пар, обдавая теплом его подбородок.
Сегодня он не один — в баре еще несколько посетителей. По одну сторону уставилась в шипучий напиток местная женщина-рыбачка с волевым подбородком, по другую — без особого интереса смотрит в голоэкран молодой парень в причудливой, развевающейся на ветру рубашке. Мимо проходит барменша — высокая женщина со светлыми волосами, заплетенными в замысловатую косу, уложенную вокруг шеи.
— Все хорошо? — спрашивает она.
Синджир коротко кивает и тут же замечает, как меняется направление ее взгляда, обращенного на кого-то за его спиной. Он инстинктивно напрягается…
Мгновение спустя справа его шею обхватывает чья-то рука, а слева, у плеча, появляется знакомая растрепанная голова. Жесткая борода колет ключицу.
— Ну, привет, — говорит Синджир, приподняв бровь.
Протянув свободную руку над правым плечом Синджира, мужчина хватает кружку и подносит ее к своему носу.
— Да это же каф, — нахмурившись, выдает гость.
— Что? — с притворным удивлением отвечает Синджир. — Каф? Я этого не заказывал. Да я тут все сожгу дотла в знак протеста. Будут знать.
Мужчина — Кондер Кайл — закатывает глаза.
— Слишком переигрываешь. Я просто удивился, что ты пьешь это, а не, скажем, ковакианский ром или, не знаю… «Шкуродер».
— Пытаюсь не заснуть, чтобы увидеться с тобой. Потому и пью каф. — Он подносит чашку к губам. — Кстати, к твоему сведению, Шкуродером меня звали в имперской академии.
— Даже не сомневаюсь. — Кондер наклоняется и целует Синджира в щеку.
В голове у того звучит тревожный звоночек, и он инстинктивно отстраняется, отодвинув табурет на несколько сантиметров.
— Что-то не так? — спрашивает Кондер. — Ты уже меня бросаешь?
— Ну и кто тут переигрывает?
— Так в чем тогда дело?
— Я же тебе говорил. Мне не нравится… это.
— Это?
— Это! Именно это. Когда оно… у всех на глазах.
Кондер бедром подпихивает табурет ближе к Синджиру и плюхается на него, облокотившись на стойку.
— Ты же в курсе, где мы? — с сомнением спрашивает он. — Ты здесь в полной безопасности, Рат-Велус. Нам обоим ничто не угрожает. Чандрила в этом отношении… довольно толерантна.
Кондер идеально сочетает в себе как миловидные, так и мужественные черты. Бочкообразная грудь и большие руки, выбритый догола череп и неровная колючая борода — и вместе с тем длинные ресницы, чувственные пухлые губы и гладкая, словно у высеченной из нимарийского корабастра статуи, загорелая кожа. Даже в его хриплом голосе звенят очаровательные музыкальные нотки.
Ко всему прочему он еще и один из лучших хакеров Новой Республики. Мало какая система способна устоять перед Кайлом, если он решит всерьез за нее взяться. Именно так они с Синджиром и познакомились — во время охоты за моффом Горгоном потребовалось влезть в голову дроида-дознавателя, но Теммин к подобной задаче оказался не готов, и тогда появился Кондер Кайл.
Кондер, которого Синджир только что публично упрекнул.
— Не в том дело, — говорит Синджир. — Не совсем. Империя… — Впрочем, разве он уже этого не объяснял? Кондер прекрасно знает, что Империи нет дела до каких бы то ни было сексуальных или романтических отношений, при условии, что их никто не видит. Какие бы грешки за тобой ни водились, правила приличия требуют, чтобы все происходило за закрытыми дверями, особенно если это противоречит семейным устоям Империи, которой в первую очередь нужны особи, способные размножаться. Хуже того, Синджир прекрасно знает, что любая привязанность — это проявление слабости.
Отношения подобны петле на шее, готовой затянуться в любой момент. Во время службы первое, что он выяснял о тех, под кого копал, — с кем они спят. Личные отношения всегда представляют собой болевую точку, и затронуть их — все равно что ткнуть большим пальцем в чье-то горло или врезать кулаком по почкам. Если знаешь, кто кого любит, значит они под твоим полным контролем и их можно использовать по своему усмотрению. — Привязанности выдают нас, а я не хочу выставлять наши отношения напоказ. И вообще — на нас все пялятся.
Женщина-рыбачка все так же сидит, уставившись в стакан. Парень в причудливой рубашке не сводит взгляда с инфопланшета. Барменша стоит в стороне, протирая бокалы.
— Угу, — кивает Кондер. — Прямо пожирают глазами.
— Ну так что ты узнал? — Синджир громко прихлебывает каф.
За их спинами кто-то шагает по гальке, и в бар, распугивая птиц, входят еще двое. Синджир уже видел их раньше — оба пилоты Новой Республики. Первый — длинноносый чандриланец с едва заметным шрамом на одной из бровей, вторая — женщина с рябыми щеками и извечным хмурым взглядом на некрасивом лице.
