Слассен Кенкер.
Он то и дело прищелкивает языком, а голос его булькает, словно словам приходится проталкиваться сквозь пузырящийся сгусток слизи.
— Вижу, вы решили вторгнуться в мирную обитель его ядовитой светлости Слассена Кенкера. Слассену не нравится ваше присутствие. Слассен считает ваше вторжение крайне грубым.
Hoppe на мгновение кажется, будто это не сам Слассен, но потом она вспоминает, что рассказывала ей Джес: ворлаггны говорят о себе в третьем лице. Странный обычай.
— Мы пришли не за тобой, — говорит Джом, не опуская оружия.
— Нам нужен Гедди, — добавляет Синджир. — Отдай его нам, и мы покинем эту прекрасную кучу дерьма, которую ты называешь дворцом. Гм?
— Слассен ничего вам не отдаст, — булькает ворлаггн. — Гедди?
Из-за угла появляется их цель — вице-адмирал собственной персоной. В числе прочего поговаривали, что он отвечал за одну из самых жестоких имперских программ по разработке биологического оружия, испытывая на захваченных планетах всевозможную древнюю заразу, распыляя ее по поверхности с боевых кораблей.
Он крайне худ, не считая бледного живота, выступающего из-под расстегнутой замызганной серой рубашки. Землистого цвета кожа покрыта оспинами, как обычно бывает у подсевших на спайс.
Гедди не один.
Он рывком притягивает кого-то к себе…
Это Джес. Вице-адмирал держит ее за шею, приставив бластер к виску. Она пытается повернуть голову, но Гедди силой разворачивает ее обратно.
— Слассен взял в плен вашу охотницу за головами. Если не бросите оружие, Слассен прикажет изрешетить ее голову, и ее мозги пойдут на корм хротам.
— Проклятье, — вздыхает Синджир. Его ствол с лязгом падает на пол. Норра аккуратно отстегивает кобуру, и та тоже оказывается на полу.
А вот Джом не спешит расставаться со своей пушкой.
— Я не намерен бросать оружие. В спецназе нас учили, что наше оружие — это мы сами. Для меня отдать его — все равно что лишиться руки или…
Синджир быстрым движением хватает бластер и, вывернув его из ладони Джома, отбрасывает к стене.
— У них Джес, болван.
Стражники крадучись подходят к ним и подбирают оружие.
— Тупые повстанцы, — ухмыляется Гедди, облизывая губы. — Мы продадим вас Империи, и я выторгую себе полное прощение…
Джес раздраженно высвобождается из его захвата и отталкивает бластер от головы.
— Может, хватит тыкать этой штукой в мой череп?
«Это наш шанс», — в первое мгновение думает Норра. Джес свободна. Но как-то уж легко она вырвалась — чересчур легко, без всякой борьбы. И на лице ее никаких эмоций, кроме неприкрытого недовольства. Внезапно на Hoppy, подобно удару взрывной волны, обрушивается понимание: Эмари их предала.
Охотница отходит от Первина Гедди, небрежно сунув руки в карманы.
— Прости, команда. — Последнее слово сочится особым сарказмом. — Увы, мне не поменять ни своих рогов, ни своих татуировок, ни своей натуры. — Она пожимает плечами. — Мне предложили награду получше. Собственно, сделка весьма неплоха. — Она достает инфопланшет и бросает его Hoppe.
Норра ловит его и дрожащими пальцами включает экран.
На нем она видит назначенную за них награду. Видит их собственные лица, среди которых лицо ее сына.
— Ах ты, мерзкий донный жучила! — злобно бросает Барелл. — А я тебе доверял…
— Неправда, — усмехается Джес. — Да я и не особо горюю. У меня теперь все прекрасно. Мало того что Гедди заплатит мне за то, что я его предупредила, так еще и этот ворлаггн готов накинуть двадцать процентов комиссионных…
— Слассен говорил, пятнадцать.
— Ладно, могла же девушка попробовать? Пятнадцать процентов комиссионных.
— Джес, не делай этого, — умоляет Норра.
— Прости, — грустно вздыхает Джес Эмари, — но мне нужно платить по счетам, а Республика не слишком-то меня балует. — Она шутливо отдает честь. — Но с вами было весело.
Джес уходит.
— Ну что, — смеется Гедди, — пора рассадить вас по клеткам?
* * *
Синджиру не нравятся клетки, особенно такие, что болтаются над пропастью, — не важно где, здесь на Ворлаге или в темнице Сурата Нуата на Акиве. Клетки эти напоминают поставленные стоймя гробы, свисающие с черных каменных выступов неподалеку от ворот, ведущих в хротскую кормовую. Сгущается туман, и внизу перекрещиваются прочерченные светящимися грибками яркие линии.
— Ну как, все еще сочувствуешь своей подружке? — кричит Джом, чья клетка висит в десятке метров от его собственной. — Все еще считаешь, что мне следовало ей доверять?
— Да, — вызывающе подняв голову, отвечает Синджир.
Подобная реакция весьма удивляет даже его самого, потому что сам Синджир вообще никому не доверяет. И тем не менее он непоколебимо уверен, что все это часть некоего тайного плана, который остальные просто не распознали.
Внутренний голос подсказывает, что этим выводом он обязан умению читать язык тела. Анатомировать других одним лишь взглядом, обнажая каждый их предательский атом, — его работа. Другой, соперничающий голос, однако, предупреждает его, что, возможно, — возможно! — он все же что-то упустил насчет Джес Эмари.
Но странная уверенность, что Джес не подведет, разом сметает все сомнения.
— Она нас вытащит из этой передряги, вот увидите, — заявляет он.
— Мечтать не вредно, имперец, — ворчит Барелл.
— Не важно, кого она решила обвести вокруг пальца: нас или их, — нам нельзя на нее рассчитывать, — говорит Норра. Ее клетка висит по другую сторону от клетки Синджира, пальцы женщины крепко сжимают железные прутья. — Придется выбираться самим. Нас собираются продать Империи, и мы ни в коем случае не можем этого допустить.
— Думаю, мы уже это допустили, — бросает Джом и, прижавшись лбом к прутьям, смотрит вдаль. — Во что вообще сейчас превратилась Империя? Кто ею управляет? Кто за нас заплатит?
Тем же вопросом задается и Синджир. Поначалу его удивляло, как Имперские силы так быстро потерпели крах, но со временем это озадачивает его все меньше и меньше. Империя была едина благодаря тому, что все цепи и поводки крепко держала одна рука — рука Императора. Кто их удерживает теперь, когда Императора не стало? Поговаривали, что Вейдер тоже погиб. Тогда кто? Адмиралы? Моффы? Но они всегда были лишь крысами, которых держали в узде коты, а теперь котов больше нет.
Ни о какой передаче власти по наследству не могло быть и речи. Насколько было известно, у Палпатина не было родственников. Не было семьи и у Вейдера — насколько знал Синджир, в нем не осталось почти ничего человеческого. Вместе с двумя «Звездами Смерти» погибли и лучшие умы Империи, чем сразу же воспользовалась Новая Республика. Восстание окончилось, и на его месте быстро, пускай и неуклюже, сформировалось новое правительство.
