Внезапно все встает на свои места.
У них все будет хорошо.
— Все будет хорошо, — говорит она Брентину, поглаживая его по щеке. — Может, не прямо сейчас, но обязательно будет. Потому что мы все вместе.
— Ладно, — едва заметно улыбается он и кивает. — Я тебе верю.
Наклонившись, Норра целует мужа. Он слегка дрожит — а может, это дрожит она сама или они оба. Этот поцелуй вовсе не похож на романтичные страстные поцелуи времен их юности, когда они тайком целовались под рыночным навесом, куда проливной дождь загнал кучу народа. Он мягок и странен, полон неуверенности — но от этого только слаще.
— Скоро пойдем, — говорит Норра, снова целуя мужа, на этот раз быстрее, просто коснувшись губами щеки.
— Уверен, Теммин нас догонит, — снова почти механически повторяет Брентин. Норра вздрагивает, но, вероятно, это ничего не значит. Взяв его за руку, она крепко ее сжимает.
— Очень удивлюсь, если это будет не так.
* * *
Теммин в очередной раз бьет ногами по стенке ящика. Тот грохочет и содрогается, но прочная прессованная древесина не поддается. К тому же все тело парня болит так, будто его обработал пьяный боксер-бесалиск, отлупив четырьмя руками, словно мешок с рисом-кодари. Тупая боль от оглушающего заряда чувствуется до сих пор.
«В меня стрелял собственный отец», — думает он.
Что это значит? Зачем?
Теммин рассеянно щелкает пальцами, пытаясь придумать, почему Брентин мог так с ним поступить. Может, отец пытался таким образом защитить сына? В конце концов, Брентин его не убил. Может, он что-то знает. Может, он совершил зло во имя добра…
А может, это вообще не его отец, а кто-то другой, притворяющийся Брентином Уэксли?
Теммину хочется, чтобы все так и было. Так все было бы куда проще.
Рыча, он вновь возобновляет сражение с ящиком — бам, бам, бам. Ящик дрожит и трясется, но никакого толку.
Что-то не так. Что-то происходит. Что-то…
Он ощущает под собой слабую вибрацию.
Кто-то идет.
— Эй! — кричит Теммин, ударяя пяткой по запертой магнитным замком крышке. — Эй! Я здесь! Помогите! Помогите!
Повисает томительная тишина.
Внезапно раздается гудение заряжаемого оружия. Короб содрогается, сверху сыплются искры. Теммин вскрикивает, прикрыв глаза рукой, и вжимается в стенку ящика. Крышку прожигает ярко светящийся виброклинок, а затем она отлетает в сторону…
— Я НАШЕЛ ТЕБЯ, — слышится механическая трель Костика. — ЭТО БЫЛА САМАЯ ДОЛГАЯ ИГРА В ПРЯТКИ, ХОЗЯИН ТЕММИН. НО Я СНОВА ПОБЕДИЛ. СЫГРАЕМ ЕЩЕ РАЗ?
Теммин выскакивает из ящика и обнимает скелетоподобного дроида.
— Рад тебя видеть, Костик.
— РАД, ЧТО ТЫ СЧАСТЛИВ.
— Я не счастлив. В меня стрелял мой отец.
— ЭТО ПРИСКОРБНО, ХОЗЯИН ТЕММИН. В ОТВЕТ Я РАСПЫЛЮ ЕГО НА АТОМЫ.
— Пока не надо. Первым делом нужно найти маму.
— ТАК ТОЧНО. МЫ НАЙДЕМ МАМУ ХОЗЯИНА ТЕММИНА.
— Нужно рассказать ей о том, что случилось.
«Хотя я и сам не знаю, что это было», — думает Теммин. Но он намерен во всем разобраться.
* * *
Люк челнока все еще закрыт.
Слоун медлит.
За ее спиной всего четверо подчиненных. С ней двое императорских гвардейцев — никто из них не был стражем Палпатина, но угрожающие красные плащи и шлемы у них те же самые. Еще с ней пилот, мичман Карз Дамаскус, и ее помощница Адея Райт.
Верная, безотказная Адея. Настолько верная и настолько безотказная, что Слоун даже не хотелось брать ее с собой. Просто из предосторожности.
— Возможно, это ловушка, — даже сейчас говорит она Адее.
— Вряд ли, — отвечает Адея.
— Может, Ракс нас испытывает.
— Ракс вечно всех испытывает. Так что давайте пройдем испытание.
— Он мог специально послать нас затем, чтобы мы потерпели неудачу, — хмуро замечает Слоун.
— Какой в этом смысл? В таком случае вы могли бы рассказать Новой Республике, кто он такой, выдать положение дел Империи. Глупо с его стороны отдавать вас в их руки, если он считал, что это опасно.
Естественно, она права, и Слоун это знает. У нее были те же мысли, но тем не менее адмирал опасается того, что может случиться. Жилы в ее шее натянуты, словно буксировочные тросы. Что-то не так. Вообще все не так.
«Ты просто боишься. Будто ты опять та девочка на Гантеле, окруженная врагами. Не убегай на этот раз, Рей. Встань и сражайся».
— Нас могут просто взять и арестовать, как только мы сойдем с челнока, — говорит она Адее.
Девушка кивает — в ее глазах на мгновение тоже появляется страх.
— Могут. Но адмирал Ракс считает, что они настолько преисполнены глупого оптимизма, что не будут этого делать. Давайте в этот раз доверимся его мнению.
— Да. — Выбора у них все равно нет. Слоун командует пилоту: — Открой люк и опусти трап.
Люк уходит вверх. Опускается трап, и по бокам его вырываются два облака пара, дыхание из ноздрей ранкора.
В глаза Слоун бьет яркое солнце, и она щурится, прикрыв рукой лицо. Она готова, что ее встретят охранники с бластерами на изготовку и скрещенными пиками.
Но вместо них ее ждет Канцлер Мон Мотма, высокая женщина с тонкой шеей и медного цвета волосами.
— Здравствуйте, адмирал Слоун, — говорит встречающая, наклонив голову. — Спасибо вам.
— Здравствуйте, Канцлер. — Больше она ничего этой женщине отвечать не намерена.
Позади Мотмы выстроился народ чином пониже — солдаты, охранники и, естественно, генералы и адмиралы Новой Республики всех сортов. К удивлению Слоун, Акбара среди них нет. Нет и алдераанской предательницы Леи Органы. Сперва Слоун не понимает почему, но потом до нее доходит — их нет на случай, если это действительно ловушка. Если в челнок заложена бомба, то, конечно же…
Внезапно сердце ее сжимается от страха.
Что, если в нем действительно бомба?
Она уничтожит Канцлера, а также множество солдат и офицеров.
Вместе со Слоун. Возможно, такова и была задумка Ракса. Неужели…
Нет, нет, нет. Это абсурд. Челнок тщательно проверили по ее приказу, к тому же вряд ли бы им разрешили совершить посадку, предварительно не просканировав на предмет любых следов взрывчатки или необычных химических веществ.
— У нас запланирован насыщенный день, — прерывает мрачные размышления Слоун Мон Мотма. — Сегодня праздник, а ближе к вечеру мы с вами удалимся и приступим к нашим переговорам.
— Я прилетела сюда не развлекаться, Канцлер, — бросает в ответ Слоун. — Я бы предпочла сразу перейти к делу.
