– Постойте! – майор перестал жевать. – Но он же не мог выносить вида крови! А на поле брани ее предостаточно.
– Мне кажется, он об этом подумал, – продолжал дядя. – И подумал особенно хорошо, когда во втором сражении его отряд разгромили. Беня говорит, Митьке стало плохо. И он с горечью понял, что пути назад нет. Он в ловушке, из которой уже не вырваться, – Северный расчувствовался и смахнул слезинку, предательски повисшую на седых ресницах. – Красные после этого сражения стали кумекать, как избавиться от Китайчика. Его победы были им не нужны. Вся братия бандита могла отрицательно повлиять на остальных красноармейцев. Китайца решили арестовать, но он разгадал хитрость красных, угнал поезд и хотел прорваться в Одессу. На станции твоего города состав задержали, испортив семафор, и Митьку застрелили вместе с его преданными друзьями. Так закончилась жизнь короля одесских бандитов, – дядя снова смахнул слезу. – Знаешь, Гена, многие вспоминают его с благоговением, – он почмокал. – А еще с ним связаны мечты одесситов разбогатеть. Я уже говорил, что Китайчик был очень богатым человеком. Ходят слухи, что он прятал богатства под Потемкинской лестницей или в катакомбах, – дядя откинулся на стуле и усмехнулся: – Ну, под Потемкинской искать бесполезно, все перерыли, а вот в катакомбах…
– Что, ищут? – иронически спросил Геннадий.
– Представь себе, – кивнул Северный. – Должен тебе сказать, что были случаи, когда искатели приключений уходили в катакомбы и не возвращались. Такие дела.
– А ты сам веришь в сокровища? – поинтересовался Беспальцев, намазывая хлеб острой закуской.
– Отчего ж не верить? – Дядя пожал плечами. – Митька грабил кого ни попадя, и весь город платил ему дань. Беня рассказывал, что золотых вещиц у него было – не счесть: часы, кольца, браслеты…
– Часы? – Беспальцев подавился и закашлялся. В голове пронеслась фраза, сказанная старым часовщиком Гольдбергом: «Эти часы принадлежали известному криминальному авторитету». Известным криминальным авторитетом вполне мог оказаться Митька-Китайчик – почему бы нет? Разумеется, эти часы представляют большую ценность, и за ними давно идет охота. Интересно, как же они все-таки оказались у Гольдберга?
– Что с тобой? – Дядя заботливо постучал племянника по спине. Геннадий откашлялся, встал и пожал руку удивленному родственнику:
– Огромное тебе спасибо, дядя. Ты рассказал мне много полезного. Даже не представляешь, сколько полезного.
– Что ж, очень рад, – дядя засмущался. – Я бы тебе многое рассказал, не обязательно про Китайчика. Про того же Фроима-Грача мне Беня такое говорил… – Он с тоской посмотрел на опустевшую тарелку с коричневыми крошками от шоколадного торта. – Ладно, иди отдыхай.
– Дядя, если мне позвонят ночью, пусть вас это не удивляет, – предупредил его Геннадий. Какое-то шестое чувство подсказывало, что Фисун непременно появится ночью. Значит, его вызовут, и придется дежурить до утра.
– С чего ты взял, дорогой, что меня что-то удивит? – спросил Борис Александрович, сморщив нос. – В этой жизни я столько повидал, что меня уже ничто не удивляет. Жаль, что тебе испортят сон.
– Я уже привыкший, – вздохнув, Беспальцев поблагодарил за ужин и отправился спать.
Глава 24
Крым, наши дни
Навигатор, уверенно проложивший курс по прямой, привел путешественников в село Плотинное, и они, перекусив в одном из татарских кафе и там же припарковав машину, вышли на свежий воздух и оба вскрикнули от удивления: так поразительно красива была природа: на мгновение обоим показалось, что они попали в сказку. Одноэтажные частные дома старой совдеповской постройки (впрочем, аккуратные и ухоженные, с цветниками и плодовыми деревьями) уютно расположились в низине у подножия целой гряды крымских гор. Сергей подумал, что они похожи на жилища сказочных гномов, во всяком случае, именно гномы любили селиться у подножия гор.
Вдоль неширокой дороги друг за другом разместились четыре невысоких – не более трехсот метров – холма, вытянутых в одну линию.
Поразительно, но у них были одинаково ровные углы, и они напоминали египетские пирамиды.
– Ты заметил? – улыбнулась Рита и показала на «чудеса света». – Наши геокешеры получали задания найти сокровище в этих местах. Знаешь, они рассказывали очень интересные вещи. Тебе известно, например, что эти холмы в точности повторяют расположение звезд в созвездии Ориона? Местные жители говорят, что, если провести археологические раскопки и снять хотя бы несколько метров земляного слоя, можно обнаружить грани пирамид, сложенных из каменных блоков.
– Где же в таком случае археологи? – Ивашов прищурился, стараясь разглядеть на вершинах холмов хотя бы одного человека. Рита усмехнулась и махнула рукой:
– А археологи считают, что это все сказки. Ну похожи эти холмы на египетские пирамиды – ну и что дальше? Мало ли что на что похоже? Хотя в этом они не правы, – она сделала многозначительную паузу, сорвала какой-то желтый цветок с блестящими листиками, поднесла к носу и, выпачкавшись в желтой пыльце, расхохоталась: – Как же я любила мазаться пыльцой в детстве! Маму почему-то это раздражало: она считала, что, если я испачкаю пыльцой платье, пятно не отстирается. – Она вдруг резко прервала себя: – Извини, я немного отвлеклась. Получилось, как в песне: «А в детство заглянуть так хочется…» В общем-то я вспомнила о детстве, потому что однажды прочитала легенду о горе Бойка – раньше она называлась Басман. Это название мне больше нравится, потому что в переводе с татарского означает: «Место, куда нельзя ступать человеку». Но говорят, что местное население часто совершало туда паломничества. Из легенды становится понятно, почему эту гору так почитали.
– Расскажи, – попросил Сергей, с удовольствием вдыхая свежий воздух. По грунтовой дороге они медленно приближались к подножию таинственной горы.
– Что ж, слушай, так и скоротаем время, – Рита напряглась, словно собираясь читать молитвы, и начала серьезно, будто свято верила в то, о чем рассказывала:
– Когда-то в Крыму существовали два сильных княжества. Одно называлось генуэзским и располагалось на побережье, а другое – в горах, и поэтому его звали горским. Как и положено сильным княжествам, они враждовали между собой. Разумеется, оба княжества терпели убытки и в один прекрасный день решили, что дальше так продолжаться не может. Вот почему однажды генуэзский посол явился к горскому князю с предложением дружбы. Горцы согласились, но генуэзский князь поставил условие: те должны отдать ему золотую колыбель – свою священную реликвию. Якобы тогда они поверят, что их соседи больше всего хотят мира. Горцы не могли даже подумать о том, что колыбель попадет в чужие руки. Она вскормила не одно поколение, она многие века являлась символом их свободы и независимости. Как же в таком случае прекратить войну? Один из советников горского князя, очень мудрый и хитрый, сказал генуэзскому послу:
