– О чем ты думаешь? – Она, как всегда, была рядом, чутко следя за его состоянием. Он пожал плечами:
– Так, о многом. Кстати, куда пропал менгир?
– Он виден только из одной точки, – Рита немного отошла от отверстия влево. Сергей последовал ее примеру и действительно увидел серо-белую верхушку необычного камня.
Внизу грота, в скале, было много углублений, будто кто-то «пропахал» автоматной очередью, и девушка сказала:
– А вот и то, что нам нужно. Давай поищем твой тайник. Десять метров вниз – это много, скорее речь идет о сантиметрах или миллиметрах.
Они присели, стали искать нужное отверстие, откидывая камешки, попадавшие в углубления, и вскоре Ивашов, найдя довольно значительную дыру, присыпанную гравием, откопал черную коробочку из пластмассы, завернутую в полиэтиленовый пакет. С каким-то внутренним трепетом, словно святыню, подобную священным артефактам, адвокат развернул пакет и открыл коробку. Он ожидал увидеть там все, что угодно, но только не старинные часы в круглом золотом корпусе, с цепочкой.
«Часы-брегет», – мелькнуло у него в голове, и адвокат затрясся, как в лихорадке. На лбу выступила испарина. В памяти возник дядя Виктор, моложавый, улыбавшийся, преданный друг отца и матери. Разве не эти часы он просил тогда, на своей даче?
Рита, затаив дыхание, следила, как Сергей бережно достал их из коробочки, и на каменный пол грота, древнего, как мир, выпала сложенная в трубочку записка. Сергей развернул ее, будто древний пергамент, который может рассыпаться от грубого прикосновения, и вскоре читал написанные отцом строчки, чувствуя, как против его воли увлажняются глаза: «Дорогой сын! Если ты читаешь эту записку, значит, меня нет в живых. Знаешь, мне не страшно уходить из жизни: я сделал много глупостей, а за все надо платить. Жаль, что мы с тобой так и не подружились. Глупая гордыня помешала сделать это. Но если ты сейчас здесь, в гроте, смотришь на сумбурные строки моего послания, я счастлив. Ты совершил то, что я от тебя хотел. Я уверен, ты не раз удивлялся, почему я заставил тебя посуетиться, но мне было нужно, чтобы ты кое-что понял. Наверное, в поисках этого артефакта – часов Митьки-Китайчика, криминального авторитета Одессы, – ты облазил все священные места Крыма, и я несказанно рад этому. Уверен, ты изменился, как все, кто их посещал, и это дает надежду, что твоя ненависть ко мне утихнет. Поверь, благодаря им я стал другим человеком… Если бы можно было что-то исправить, я бы вернул все назад. Но, к сожалению, это невозможно. Зато возможно другое. В нашей стране много разрушенных временем святынь, которые до сих пор не приведены в порядок. Я всегда мечтал возродить их, мне казалось, что таким образом я искуплю хотя бы десятую часть своих грехов. Однако сделать это мне уже не суждено. За часами началась охота, и мне пришлось спрятать их в таком месте, о котором не догадались бы желающие их получить. Прошу тебя, исполни мою мечту, используй деньги на реставрацию святынь и молись за мою грешную душу. Думаю, их хозяин не был бы против. Не всем знаком факт, что Митька учился в религиозной школе… Если ты возвратишь людям хотя бы одну святыню… – Ивашов не замечал, что читает вслух, и чуткое ухо Риты прислушивается к каждому слову.
– Там есть деньги, кроме часов? – удивилась девушка. – Или отец думает, что ты их продашь?
– Не знаю, давай дочитаем до конца, – Сергей неловким движением смахнул предательскую слезу, которая все-таки появилась на ресницах. – И, сынок, не доверяй Виктору.
– Там есть нечто большее, чем деньги, мой дорогой, – раздался звучный голос, словно сотрясший стены грота, голос, знакомый до боли, и в проеме показался дядя Виктор.
Ивашов знал, что этот человек встанет на его пути рано или поздно, знал, как только увидел часы и прочитал письмо. Все это было связано с большими деньгами, и адвокату стало понятно, кто убил его отца и Анфису. Тот, кто просил его отдать часы, как только он вступит в наследство. Тот, кто всегда находился рядом, кто следил за каждым его шагом. Тот, кто имел много денег и мог перекупить следователя. А уж такую безделицу, как подсунуть улику…
Появление этого человека смутило Ивашова только по одной причине: он не понимал, как дядя Виктор мог так быстро оказаться у менгира. Мог, если только находился не в Южноморске. Мог, если давно знал, где находится сын его друга. Майор Прокопчук… Этот продажный следователь слил ему информацию.
Сергей сжал кулаки, а дядя Виктор в модном джинсовом костюме насмешливо наблюдал за ним. Утреннее солнце ударило ему в лицо, резко подчеркнув морщины, красноречиво говорившие о многих бессонных ночах. Разве с нечистой совестью можно крепко спать?
– Ты похож на мать, дорогой! – воскликнул он, улыбаясь. – С ее лица я считывал информацию, как экстрасенсы с кусочка сахара. Да, дорогой, это все я. Я убил твоего отца и Анфису.
Эти слова больно ударили Ивашова, несмотря на то, что он все понял.
– И вы много лет притворялись другом отца и матери? – выдавил он, заметив, что его голос срывается от волнения. – Как можно так лицемерить? Как можно поднять руку на друга? У меня не укладывается в голове.
– Ничего личного, просто бизнес, – дядя Виктор сказал это так просто, так буднично, словно речь шла о покупке кухонной утвари. – Видишь ли, дорогой, твой отец тоже не был святым. Сколько бандитов вышло на свободу благодаря его сильным адвокатским речам! Если бы он был жив, вряд ли рассказал бы тебе, как подтасовывал улики.
– Во всяком случае, он никого не убил, – парировал Сергей, смахивая капли пота. Одна попала в глаз, и глаз защипало.
– Ну, это еще бабушка надвое сказала, – усмехнулся Кондаков. – Возможно, сам Олег и не стрелял, но его подзащитные пролили немало кровушки.
– Бандиты не уважают тех, кто предает товарищей, – буркнул Ивашов. – Значит, вы хуже их. Убить ради часов… Каких-то часов, пусть и Митьки-Китайчика.
– Не ради каких-то, – Виктор шагнул в отверстие, нагнувшись, и взял коробочку из холодных рук Сергея. – Олег написал тебе про деньги, ты спросил, где они. Сейчас увидишь.
В больших руках Кондакова появилась миниатюрная отвертка. Он повертел брегет в руках, что-то покрутил. Часы распались на две половинки, и оттуда выпала пожелтевшая бумага. Виктор поднял ее так же бережно, как Сергей несколько минут назад коробку с артефактом, и, развернув, показал Ивашову. Маленькая пожелтевшая бумажка оказалась миниатюрной картой. На ней были отмечены значками какие-то места, как змеи, извивались карандашные линии.
– За часы я получу большие деньги, – усмехнулся Кондаков. – Я уже связался с родственниками Китайчика, с его правнуками. Но эти деньги не сделают мне погоды, как принято говорить. У меня огромный долг, слышишь? Огромный!
Сергей с ужасом смотрел на человека, которого еще час назад считал родным и близким.
– Не знал, что у вас долги, – процедил он, – внешне вы всегда выглядели благополучным.
Кондаков махнул рукой:
– Тебе известно, что твой отец помогал бандитам, – продолжал он. – Я думал, что я умнее Олега, потому что, однажды выступив посредником между Олегом и криминальным авторитетом, захотел войти к нему в долю, а он имел дело с наркодельцами из Колумбии и оттуда же получал товар – первоклассный героин. Наркоделец взял меня в долю, а потом я подмял под себя весь наркобизнес города и его окрестностей.
