Рагнарсон дал знак переводчику. Обычный волстокинский язык не слишком отличался от языка марена-димура. Правящие классы, однако, говорили на другом диалекте. Состав отряда был смешанным и включал нескольких высших офицеров армии Волстокина, нескольких советников Эль-Мюрида, перебежчиков из Кавелина и человека с луком, похожего на итаскийца. Кавелинец узнал королеву и что-то возбужденно пробормотал товарищам.
– Скажи им, что у нас дело к Водичке, – обратился Рагнарсон к переводчику.
В качестве общего языка представители высших классов использовали хеллин-даймиельский.
– Я буду говорить от имени короля Водички, – ответил офицер, бегло владевший итаскийским. – Переводчик не нужен. Я командор королевского двора, сенешаль сэр Фарас Скарна из Лиолиоса.
– Полковник Гильдии Браги Рагнарсон, маршал Кавелина, сопровождающий и выступающий от имени ее величества Фианы Меликар Сардиги ип Криф, королевы Кавелина, дочери и союзника его высочества Дусана Лоримера Сардиго, протектора Сакуэску, Беделианской лиги и ауссурского побережья, принца-вицекороля их величеств королей Дунно-Скуттари и Октилии.
Все это мало что значило, поскольку Сакуэску не имело реальной власти, Дунно-Скуттари до сих пор приходило в себя после войн, а Октилия, итаскийский протекторат, одинаково поддавалась давлению как друзей королевы, так и ее врагов.
– Чего ты хочешь?
Рагнарсону понравился деловой подход сэра Фараса. Видимо, сказывается проведенная в войнах жизнь, решил он.
– Я вызываю Водичку на поединок и требую, чтобы он и его войско сдались. Первое – требование воина, второе – маршала.
– Воина?
– Считай, что твоему королю повезло, сэр Фарас, – вмешалась королева.
Сэр Фарас сказал что-то на родном языке. Все, кроме него, неохотно отошли на сто ярдов.
– Отойди на такое же расстояние, Денер, – приказал Браги.
– И королева тоже, будь так любезен, – бросил Фарас.
Рагнарсон повернулся к ней. Она упрямо сжала губы.
– Госпожа…
– Это действительно нужно?
– Думаю, да.
Они остались одни, на расстоянии, позволяющем скрестить клинки.
– Мы можем говорить как мужчина с мужчиной? – спросил сэр Фарас. – Не как сенешаль с маршалом?
– Хорошо.
– Ты можешь нас победить?
– С легкостью. Но вместо этого я уморю вас голодом. Я разговаривал с дезертирами и знаю, что творится в лагере.
– Проклятые чужаки… Интриги и магия. И алчность. Они уничтожили армию и короля. – Он сплюнул. – Я бы предпочел сдаться и спасти, что еще возможно. Но я не его королевское величество. Чем слабее он становится, тем больше уверен, что ему удастся покончить с Кавелином, если мы продержимся до тех пор, пока не получим нового чародея из Аль-Ремиша. – Он снова сплюнул. – Он не сдастся. Будет сражаться до последнего.
– Ты мог бы перейти через холмы и сдаться сам.
– Нет.
– Я так и думал. Насколько он плох?
– Крайне. Будь он здоров, сразился бы с тобой – как когда-то уже сражался с Тарлсоном. Он до сих пор гордится своим шрамом.
– Что будет, если я его убью? В Волстокине?
– Ты не заметишь перемен. Трон займет его брат, которого ты победил у озера Берберих. Война продолжится.
– Как, если Волстокин в руинах и ему грозит голод?
– Слухи настоящие?
– Я знаю бин Юсифа.
– К чему тогда этот поединок?
– Твое войско – лишь мелкая помеха. У меня есть куда более опасные противники, с которыми нужно что-то делать. Допустим, я возьму Водичку в плен и брошу его в темницу? Буду держать за решеткой, но не назначу выкупа?
– Регентство. Вероятно, королева-мать. Брат его королевского величества Йостранд не слишком популярен.
– А бесславное перемирие с Эль-Мюридом?
– Оно мертво. Как императоры в могилах.
– В таком случае пленение Водички пойдет на пользу как Волстокину, так и Кавелину.
– Возможно.
– А теперь подарок – чтобы показать, что между нами должен быть мир. Анстокин весной переходит в наступление. Они намерены занять провинцию у озера Берберих, до самого Гальмиша.
Сэр Фарас побледнел. Он хотел что-то сказать, но лишь молча кивнул.
– Конечно, – проговорил он затем, – нам следовало это предвидеть.
– Наши источники безупречны.
– Я тебе верю. Я поговорю с его величеством, но ничего не гарантирую. Желаю удачи.
– Взаимно, – сказал Браги вслед удаляющейся спине сэра Фараса.
V. Поединок
– Ичто он сказал? – требовательно спросила королева.
– Может, вместе нам удастся к чему-то прийти.
– Ты не станешь атаковать?
– Нет, если будет иной выход.
– Но…
– Не я придумал эту древнюю вражду ради забавы. Вернемся в лес, а то ветер меня убивает.
Пока солдаты сооружали из веток защиту от ветра, разжигали костер и занимались лошадьми и оружием, Браги с королевой сели на поваленный ствол дерева, наблюдая за лагерем Водички. Рагнарсон искал его слабые места – одним богам ведомо, какие именно.
– Бекринг, – наконец сказал он, – найди сэра Андвбура. Скажи, что мне нужен арбалет, пони или самая маленькая лошадка и церни.
Церни называлась порода лошадей, которую разводили в окрестностях небольшого городка с тем же названием в Форхангсе, – это были гигантские кони, предназначенные для того, чтобы возить тяжеловооруженных рыцарей.
– А это еще зачем? – спросила королева.
– Я уравниваю свои шансы. Еще один способ, благодаря которому ты можешь остаться в живых.
– Не понимаю.
– Я только что вспомнил – Гарун не единственный, кто так думает. Весь его народ… Ты смогла бы убить человека? Если бы он пытался убить тебя.
– Не знаю.
– Лучше подумай. Лучше быть готовой, когда придет время.
Он занялся сапогами.
Бекринг привел животных и принес оружие в ту самую минуту, когда из лагеря Водички вышел отряд. Объяснив все своим людям, Браги повел их на место встречи. Сам он сидел верхом на церни, королева – на пони. Солдаты толпились за их плечами, чтобы все хорошо слышать. Когда прибыли волстокинцы без Водички и сэра Фараса, Рагнарсон поставил церни боком к ним, загораживая королеву на пони, прикрывая свой бок щитом. Сэра Фараса сменил какой-то идиот, перепуганная бормочущая жертва некоей болезни, поразившей как тело, так и душу. Рагнарсон предвидел подобное – Водичка поступал точно так же во многих предшествующих войнах. Не обращая внимания на этого человека, Браги сосредоточился на «советниках», демонстративно изображавших полнейшее безразличие. Он посмотрел в глаза ветерану с ястребиным носом и шрамом в уголке рта, отчего казалось, что тот все время улыбается. Глаза его на мгновение блеснули, давая знак тому, кто должен был отвлечь внимание Браги…
