Он все еще считал Гаруна другом, но на самом деле тот никогда ему по-настоящему не нравился. Парадокс. Гарун всегда был слишком сосредоточен на самом себе.
– Маршал?
– Дерель? Еще минуту. – Он обратился к Ясмид: – Покажешь лицо?
Она снова опустила вуаль:
– Решу, когда его увижу.
Браги подошел к двери:
– А, господин посол. Спасибо, что смог прийти.
– Мне тоже нужно с тобой поговорить, маршал. Наша разведка…
– Прошу прощения. Дерель, пошли за Вальтером, его женой и полковником Орионом.
– Он только что…
– Знаю. Есть кое-какие новости насчет Бальфура. Мне нужно снова с ним увидеться. И выясни, не знает ли кто, где Требилькок.
– Уже лечу. – Пратаксис был недоволен. Его личные исследования страдали, пока ему приходилось заниматься делами, с которыми прекрасно справился бы Гьердрум.
– Спасибо, посол. Входи.
Хабибулла бросил подозрительный взгляд на женщину:
– Да. Тот бандит бин Юсиф…
– Знаю. И ты наверняка ведь знаешь, в чем дело?
– Что?
– Ходят весьма интересные слухи. О человеке, который заплатил за похищение моего друга. Который, в свою очередь, оказался другом бандита, о каковом ты только что упомянул.
Хабибулла предпочел не отвечать.
– Вероятно, ты тоже слышал эту историю. Особенно ту ее часть, в которой похитителям не удалось доставить добычу на место. – Он повторил рассказанное Ясмид.
– Где ты услышал эту сказку?
– Из нескольких источников. Сегодня – вот от этой дамы.
Хабибулла снова смерил ее взглядом.
– Зачем Шинсану похищать толстяка-факира?
– Хороший вопрос. Мне даже интересно, зачем это нужно агентам Эль-Мюрида.
Хабибулла начал оправдываться.
– Да, понимаю, – кивнул Браги. – Но теперь мы делаем вид, будто обо всем забыли и все простили. Разве не Эль-Мюрид говорил, что прощение свято?
– То, что совершил толстяк, было преступлением против самого Господа…
– Нет, Хабибулла, – вмешалась Ясмид. Посол повернулся к ней. – Ты его ненавидишь, поскольку он выставил вас дураками. – Она обратилась к Рагнарсону: – Мужчины моего народа могут простить рану, оскорбление, убийство – как и поступил Хабибулла. Но он не смог забыть о боли, которую ощутил, когда его выставили идиотом перед друзьями среди Непобедимых. Нет, Хабибулла. Признайся – он рассказывал тебе истории и показывал фокусы, а ты поверил, будто он твой друг. Ты говорил о нем со мной. А он тебя обманул. Именно потому ты рискнул очередной войной, лишь бы до него добраться.
– Кто ты такая? Маршал?
Рагнарсон улыбнулся и облизал губы:
– Господин Хабибулла, думаю, ты уже и сам догадываешься.
Ясмид сбросила вуаль, и Хабибулла уставился на нее. И его ошеломила вовсе не ее смелость.
– Нет. Это какой-то фокус, маршал. Ты что, заключил союз со слугами преисподней? Вызываешь мертвых, чтобы надо мной поиздеваться?
– Думаю, Хабибулла был в меня влюблен. Тогда я этого не понимала, но теперь считаю, что в меня были влюблены многие.
– Моя госпожа…
Круглыми глазами Рагнарсон смотрел, как Хабибулла становится на колени и, опустив голову, протягивает перед собой руки со скрещенными запястьями. То был крайний жест отчаяния человека, отдающего себя в рабство.
В том, что перед ним действительно Ясмид, Браги больше не сомневался.
– Встань, Хабибулла. – Ясмид снова закрыла лицо.
– Чего желает от меня моя госпожа?
– Честного разговора с маршалом.
– Я уже узнал все, что хотел. За исключением одного: можешь ли ты доставить ее к отцу? Более успешно, чем вышло с моим другом?
Хабибулла снова стал прежним послом Эль-Мюрида:
– Зачем?
– От твоего начальника мне никакой пользы. Я и слезы бы не проронил, если бы кто-то воткнул нож ему в глотку, – мир от этого стал бы лучше. Поэтому и бин Юсиф интересует меня не больше, чем требуется для поддержания мира с Хаммад-аль-Накиром. Но сейчас, когда Шинсан сует нос в дела Кавелина, этот мир для меня важнее всего. Утопающий хватается за соломинку. Мне нужна свобода с флангов. А Ясмид, насколько я понял, может сыграть роль посредника в мирных переговорах между ее отцом и мужем.
– Мужем?
– Бин Юсифом. Ты не знал?
«Теперь он у меня в руках», – подумал Рагнарсон.
– Это правда, – сказала Ясмид. – И это был мой сознательный выбор, Хабибулла. – Она объяснила, как ей удалось добиться относительного мира в последние годы. – В отличие от маршала, меня не волнует Шинсан, но я встану на сторону Рагнарсона, чтобы не дать моим людям перерезать друг друга.
– У тебя есть дети? – спросил Хабибулла. – Он страшно страдает, что у него нет внуков. Войны лишили его этой надежды.
– Сын. Мегелин Мика бин Гарун.
– Он будет счастлив, узнав об этом.
Прежде чем Эль-Мюрида призвал Господь, его звали Мика аль Рами.
– Куда логичнее было бы послать твоего сына, – заметил Рагнарсон. – Тогда у каждой стороны в заложниках оказался бы ребенок другой.
– Нет. Мегелин убил бы деда.
– Риск можно уменьшить.
– Я все решила, маршал. Весь риск я возьму на себя.
– Посол?
– Да?
– Возьмешься ее сопровождать? Или и дальше будешь настаивать на войне, которая из-за твоих действий стала почти неизбежной?
– Я пока не поцеловал кинжал харишей. Не думал, что последствия могут быть столь серьезны – из-за какого-то толстяка, полного нуля, обитателя трущоб. Кто заметит? Кто бы обратил на него внимание? Все равно не понимаю.
– А я не понимаю, зачем он тебе до сих пор нужен.
– Я готов. Я все сделаю для госпожа Ясмид.
– Хорошо. Сообщишь, как все прошло. Да, и еще одно. Если тебе вдруг придет в голову очередная безумная идея, получи сперва одобрение Аль-Ремиша.
Хабибулла едва заметно улыбнулся.
– Госпожа? – Он подал ей руку. – Что-нибудь еще?
– Нет. – Ясмид встала.
– Тогда идем в посольство. Отправимся, как только соберем охрану.
Рагнарсон наблюдал, как они скрываются за дверью кабинета Дереля. Похоже, они уже начали играть в «А помнишь…».
Он откинулся в кресле, ожидая Ориона, Вальтера и Мглу. Следовало взяться за бумажную работу, но вместо этого он закрыл глаза. Воистину странно, сколь круты бывают повороты судьбы. Значит, у Гаруна есть жена. Удивительно.
