Вартлоккур встал, тоже с трудом сдерживая слезы.
– Ляг на живот, – сказал он Рагнарсону. – Дай мне остановить кровотечение. Ну, давай же!
Рагнарсон послушался. Против гнева чародея невозможно было устоять.
– Но почему? – простонал он, когда Вартлоккур раздвинул края раны.
– На какое-то время тебе придется остаться в постели. Вахтель потратит на тебя многие мили ниток. У тебя разрез до кости и на боку тоже.
– Почему, дьявол его побери? Он был моим другом.
– Может, потому, что у них в руках его сын. – Осмотр в исполнении чародея не относился к числу приятных. – У меня тоже когда-то был сын…
– Проклятье, не раздирай меня на части!
– …но, думаю, он умер в переулке Троеса. Снова проклятье Голмунов. Если бы не Этриан, он бы сейчас здесь не лежал.
Вбежал Вахтель. Проверив пульс Насмешника, он порылся в сумке, достал флакон, намочил клочок ваты и обратился к Хаакену:
– Подержи у него под носом. – Лишь затем он взглянул на Браги. – Принесите горячей воды. Рану нужно промыть, прежде чем зашивать. – Он потрогал рану. – Все будет хорошо. Несколько стежков, несколько недель в постели. Будет немного больно, маршал.
– Что с Насмешником?
– Сломана шея. Но он еще жив. Хотя для него было бы лучше умереть.
– То есть?
– Я не в силах ему помочь. И никто не в силах. Могу лишь поддержать в нем жизнь.
Пока Вахтель мыл, зашивал и бинтовал Браги, Вартлоккур внимательно осмотрел Насмешника.
– Он не придет в себя, – объявил чародей наконец, – и навсегда останется растением. И вряд ли долго удастся поддерживать его здоровье. Его нелегко будет кормить, не повредив при этом спинной мозг.
В голосе его звучали грусть и отчаяние. Вахтель тоже осмотрел Насмешника, но ничего не добавил к диагнозу Вартлоккура.
– Лучше его прикончить, – сказал чародей.
Глаза его блестели от слез, голос срывался.
Браги, врач и Хаакен переглянулись. Рагнарсон не мог собраться с мыслями. Одна безумная идея сменяла другую…
Насмешник вздрогнул, из горла вырвалось странное бульканье. Вахтель намочил очередной клочок ваты и присел рядом. Все переглянулись.
– Проклятье, давайте я это сделаю! – прорычал Хаакен без малейшей радости в голосе и достал кинжал.
– Нет! – рявкнул Вартлоккур. Взгляд его мог бы повергнуть в ужас василиска.
– Я врач, – сказал Вахтель.
– Нет, – повторил чародей, на этот раз тише. – Это мой сын. Пусть это бремя ляжет на мою душу.
– Нет, – возразил Рагнарсон. – Ты не можешь так поступить. Подумай о Непанте и Этриане. – Он с трудом поднялся. – Я сам это сделаю. Пусть они меня возненавидят… Наверняка ей будет легче, если она узнает, что это был я… Доктор, есть у тебя что-нибудь… милосердное?
– Нет, – сказал Вартлоккур.
– Нужно это сделать? – Браги переводил взгляд с одного товарища на другого.
Хаакен пожал плечами. Вахтель неохотно согласился. Вартлоккур кивнул, покачал головой, снова кивнул и пожал плечами.
– Эй, вы! – прорычал Рагнарсон солдатам, пришедшим с Хаакеном и чародеем. – Если вам дорога жизнь, вы никогда не забудете, что он был уже мертв, когда вы появились. Понятно?
Он со стоном опустился на колени – раны давали о себе знать.
– Доктор, дай мне что-нибудь.
Вахтель неохотно достал из сумки флакон, но продолжил в ней рыться.
– Быстрее. Меня ждет сражение. И я сейчас потеряю всякое терпение.
– Сражение? Ты еще пару недель никуда не пойдешь. – Вахтель достал пинцет. – Положи один кристалл ему на язык. Подействует за пару минут.
– Я буду на поле боя, даже если кому-то придется меня нести. Я должен отомстить. Иначе я сойду с ума.
Ему удалось ухватить голубой кристаллик пинцетом лишь с третьего раза.
Рагнарсон смотрел на Норбери поверх вод Спее. Щеки все еще жгло от слез. Он ругал себя за то, что проделал весь путь пешком, – раны страшно болели. Вахтель его предупреждал, и следовало послушаться. Он посмотрел на небо – собирался дождь. Браги снова перевел взгляд на Норбери – город напоминал призрак, все жители разбежались. Он с тревогой ожидал доклада разведчиков. Марена-димура обыскивали берега Линна.
В очередной раз его мысли вернулись к ближайшему мосту – приземистой каменной конструкции, – ширины которого хватало лишь для запряженной волами повозки. Отличное бутылочное горлышко.
Позади него тихо переговаривались лучники и пехотинцы. Среди них, ободряя то одного, то другого, ходили Хаакен и Рескирд. Выше по течению Ярл с королевскими войсками ждал команды форсировать реку и ударить по врагу с тыла – если тот появится.
Не сегодня, подумал Рагнарсон, когда солнце скрылось за холмами Мершеля.
– Рагнар, скажи командирам, пусть прикажут разбить лагерь.
Сам он, не обращая внимания на боль, оставался на посту, пока не взошла луна, пробиваясь сквозь просветы в быстро плывущих тучах. Наступало полнолуние. Браги опирался на копье и выглядел словно усталый старый воин, охраняющий лесную тропу. К нему присоединились Требилькок, Дантис и полковник Лиакопулос. Никто не произнес ни слова – все понимали, что Рагнарсона сейчас лучше не трогать.
Мысли его возвращались к годам дружбы с Насмешником и Гаруном – самыми старыми друзьями, не считая Хаакена и Рескирда. Но отношения с соотечественниками-тролледингцами выглядели иначе – Хаакен и Рескирд не особо выделялись среди других, хотя в случае нужды всегда готовы были прийти на помощь. Встречи же с Насмешником и Гаруном отличались жизнерадостностью, хотя доверял им он намного меньше. Он вспоминал давние приключения времен их молодости, когда они еще не верили, что отнюдь не бессмертны. Да, тогда они были более счастливы – никому ничем не обязанные, могли идти куда хотели и делать что хотели. Даже Гаруна не особо интересовала его роль короля в изгнании.
– Кто-то идет, – прошептал Требилькок.
Кто-то бегом преодолел открытое пространство между селением и рекой, а затем прыгнул в воду.
– Приведи его, Майкл.
Требилькок вернулся с марена-димура.
– Полковник, маршал, он идет. Пустынный всадник, да. Тысячи. Много тысяч, неслышно, тряпки на копытах, да.
– Майкл, Арал, полковник – передайте, чтобы погасили костры. Всем на боевые позиции. Но проклятье, как можно тише. – Он повернулся к разведчику. – Как далеко?
– Три мили. Может, сейчас две. Никаких разведчиков. Чтобы не выдать.
– Гм…
Бадаламен был воистину хитер.
Браги посмотрел на небо. Просветы в тучах стали шире. Лучникам вполне хватило бы света.
