Сейчас его трудно было бы назвать тучным мужчиной. Зубы Дракона, голод и тяжелый подъем обглодали тело, подобно упырям. На шее его свисали складки кожи, так же как и на талии, – везде, где слишком быстро убывала жировая прослойка…
Он отогнал от себя пение сирен, призывавшее немного поспать, провел рукой по грязным волосам, несколько раз подпрыгнул на месте, чтобы разогнать кровь, затем присел и начал перебирать содержимое мешка, выбирая то, что могло ему еще пригодиться. Сам мешок он спрятал среди валунов, после чего натянул тетиву лука, наложил на нее стрелу, в последний раз удостоверился, что нож и меч свободно выходят из ножен, и двинулся дальше, намереваясь преодолеть последнюю долгую лигу.
Злость не оставляла его. С тех пор как Вартлоккур похитил жену, мимо него со скрежетом прошли месяцы, одинокие и пустые, словно скелеты дней, но ни гнев, ни решимость не оставили его. Еще час, думал он, может быть, два – и настанет пора расплаты. Ветер срывал с его губ проклятия, перемежавшиеся с именем Вартлоккура.
Он был упрям.
Ветер тревожил его и вызывал жажду. Беспокоился он из-за некоей неестественности стихии, пить же хотел, потому как обильно потел. Он бросил взгляд на пенившийся рядом с тропой ручей, питаемый тающим снегом. Может, напиться? Нет. С тех пор как он повстречался с убийцей, он не мог позволить себе потерять бдительность даже на секунду. Здесь, у самых ворот вражеского замка, нельзя было допустить ни малейшей ошибки. На мгновение у него возникла мысль: не забавляется ли с ним Вартлоккур? Не позволил ли он ему избежать смерти сперва от рук убийцы, а потом от чудовищной птицы лишь затем, чтобы судьба его впоследствии стала еще более мрачной? Возможно, ему даже ненадолго позволят увидеть цель его путешествия, прежде чем с ним расправиться. Чародеи славились извращенной жестокостью.
Шли минуты, и настроение его становилось все мрачнее. Усталость, подавляемая лишь страхом, вновь искушала его поспать, прежде чем совершить последний рывок. Он подавил искушение, желая лишь немедленной победы или поражения. Вглядевшись в темноту в поисках возможной ловушки, он тихо выругался, почувствовав, как острый камень пронзает изношенную подошву сапога и впивается в пятку. Он уже почти не ощущал боли, но чувствовал, как липкий пот смешивается с кровью.
Эль-Кабар маячил перед ним, голый, словно новорожденное дитя, и безмолвный, будто смерть. Над массивным замком поднялась луна, отбрасывая серебристые отблески на стены. Порывы ветра, вздымавшиеся среди острых как ножи скал, шептали лишь одно слово: «Гибель!» – дурманя запахом давно погребенной под снегом земли. Заставив себя сосредоточиться, он выбрал тенистый склон, метнулся к нему и присел, чтобы перевести дыхание. Воздух был настолько разрежен, что почти нечем было дышать. Оставалось лишь надеяться, что сражение, которое его ждет, будет недолгим.
Волосы упали на глаза. Нехорошо, если подобное случится в решающую минуту. Завязав их сзади куском ткани, оторванной от потрепанной куртки, он погладил заросший щетиной подбородок, жалея, что у него нет времени побриться. Вряд ли он понравится в таком виде Непанте.
Тяжкие усилия почти не изменили его круглого смуглого лица, хотя на нем несомненно прибавилось морщин. Выглянув из-за валуна, он увидел поднимающуюся луну, окруженную желтым ореолом. Держа лук наготове, он перебежал в очередную тень.
Добравшись до тысячефутовой лестницы, он почувствовал себя страшно глупо. Все его предосторожности оказались ни к чему. У подножия лестницы он остановился, учащенно дыша, в надежде, что после подъема будет все еще готов сражаться. Напрасно. По пути ему часто приходилось останавливаться, чтобы передохнуть.
С тихим воем поднялся южный ветер, потом стих. Хозяева забыли о нем много часов назад, а сам Ветер-Оборотень не умел долго заниматься одним делом. С последним его дуновением Насмешник впервые увидел Фангдред, хотя и мог различить лишь зубчатые стены и вершину Башни Ветров. На ней не было ни одного защитника, не развевалось знамя. Всепоглощающая тишина. Казалось, замок затаился в ожидании, словно приготовившийся к прыжку Сфинкс.
Ноги сами понесли его навстречу приближающейся судьбе. Вскоре, повесив лук на плечо, он достал меч. Со старым другом в руке он чувствовал себя намного безопаснее.
Наверняка Вартлоккур знает о его приближении…
Он представил себе лицо Непанты, ее темные глаза, вспомнил дрожь, пробегавшую по ее телу от его прикосновения, и злость усилилась. Какие жестокости ей пришлось пережить, каким унижениям ее подвергли?
Когда ему уже казалось, что больше он не выдержит, лестница внезапно закончилась. Лишь усилием воли он сумел добраться до тени у подножия стен замка, где опустился на колени, тяжело дыша и опираясь плечом о холодный камень. Усталость снова взяла верх, искушение заснуть казалось непобедимым, но он снова с ним справился. Огонь в легких постепенно угас. Он посмотрел на юг, на залитые лунным сиянием горы, уходящие вдаль, подобно могучим морским волнам… Подходящее название, подумал он. Зубы, жаждущие человеческой крови. Но хватит пустых рассуждений. Он был готов. Стерев свисающую с нижней губы струйку слюны, он полез в карман.
Пуще драгоценной жемчужины он берег фляжку бренди, сокровище, которое нес с собой в течение всего пути из Итаскии. Он сплюнул, наслаждаясь мыслью о его обжигающем вкусе… Хватит! Он осушил фляжку одним глотком, и в живот ему будто ударили длинным огненным копьем. Закашлявшись, он перевел дыхание и встал.
Сердце стучало, словно молот, по жилам расходился огонь. Он вспомнил, как в детстве поймал дрозда и сжимал перепуганную птичку в руках, вспомнил легкое теплое трепетание маленького сердечка в ладонях. Потом он выпустил птицу на свободу… Что за странное воспоминание – здесь, у ворот вражеского замка. Он начал пробираться дальше, нащупывая путь в темноте мечом, нашел ворота… открыто! «Ловушка!» – молнией пронеслось в голове. Точно такая же, как и ящик с открытой дверцей, с помощью которого он когда-то поймал дрозда. Но он-то по крайней мере знает, на что идет, подумалось ему. До боли в руках стиснув рукоять меча, он вошел в ворота…
И ничего не произошло. Он удивленно огляделся. Он ожидал чего угодно – самого Вартлоккура, выходящего навстречу, огненной вспышки, демона. Но его никто не ждал. Фангдред погрузился в тишину и выглядел покинутым. Что, если чародеи ушли, забрав с собой Непанту и втихомолку посмеиваясь? Вполне возможно, подумал он, но сперва нужно проверить, как обстоят дела на самом деле.
Спустя миг он увидел свет и людей, но опять-таки совсем не то, чего ожидал. Свет привел его в общий зал Фангдреда, где глазам открылась воистину поразительная живая картина. Слуги стояли неподвижно, словно замороженные. Что бы с ними ни случилось, оно произошло недавно, поскольку в каминах все еще пылал огонь. Они никак не отозвались даже тогда, когда он, набравшись смелости, хлопнул в ладоши, а потом ущипнул одного и толкнул другого. Попытавшись найти их пульс, он ничего не почувствовал. Он не ощущал их дыхания, даже приблизив ухо ко рту. Однако они не были мертвы – кожа была теплой и не утратила цвета. Странно и пугающе.
