Есть гипотеза, объясняющая эпидемию проказы модой на беличий мех (белки тоже болеют проказой). Согласно другой версии, в интенсивном распространении проказы были виноваты многочисленные паломники. Третья версия связывает эпидемию проказы с крестовыми походами, участники которых заражались этой болезнью на Ближнем Востоке. В орден Святого Лазаря Иерусалим-ского, основанный крестоносцами в Палестине в 1098 году на базе лечебницы для прокаженных, принимались не только здоровые рыцари, но и те, что болели проказой.
Списывать эпидемию проказы на царившую в то время в Европе антисанитарию не очень правильно, причина не столько в санитарных условиях, сколько в том, что человеческий организм стал более восприимчивым к проказе или же возбудитель стал более агрессивным. Но со временем нарушенный баланс восстановился, и эпидемия пошла на спад, начиная с XV века количе-ство прокаженных стало уменьшаться. Примечательно, что нигде, кроме Западной Европы, ничего похожего на эпидемию проказы никогда не было. Во всяком случае до нас сведения о других эпидемиях не дошли.
Французский ученый Луи Пастер создал микробную теорию инфекционных заболеваний во второй половине XIX века
[7]. Но понимание заразительности некоторых болезней пришло к человечеству гораздо раньше. Совсем несложно было заметить, что одни болезни не передаются от человека к человеку, а другие передаются, причем очень быстро. Это попытался объяснить отец медицины Гиппократ, создавший миазматическую теорию. Согласно этой теории, заразные болезни вызываются миазмами – летучими ядовитыми веществами, которые распространяются с воздухом и водой. По сути, миазматическая теория является не ошибочной, а, скорее, примитивной. Если заменить миазмы на микробы, то эта теория будет выглядеть вполне современно. Старинный костюм чумного доктора включал в себя маску с длинным птичьим клювом, в который вкладывались сушеные ароматические травы. Считалось, что проходя через травяной «фильтр» зловонный чумной воздух очищается от миазмов и становится безвредным. Как вы понимаете, чумной палочке эти ароматические травы были «до лампочки», но хотя бы дышать чумным докторам было приятнее, поскольку травы в какой-то мере смягчали смрад, которым сопровождалась эпидемия чумы.
Только в середине XIX века, незадолго до публикации революционных трудов Пастера, некоторые врачи начали задумываться о несостоятельности теории миазмов. Британский врач Джон Сноу одним из первых начал применять эфир и хлороформ для обезболивания и прославился тем, что обезболивал роды самой королевы Виктории. Когда Сноу начал работать с газообразными обезболивающими веществами (эфиром и хлороформом), он стал задумываться о том почему пары хлороформа усыпляют любого человека, а холерные миазмы поражают людей избирательно? По идее газообразным миазмам полагалось поражать всех подряд, но этого не происходило.
К Джону Сноу и его великим, без преувеличения, делам, мы скоро вернемся, а пока что давайте познакомимся с холерным вибрионом. Название «вибрион» интригует, не так ли? Далекие от биологии люди «по созвучию» считают вибрионы вирусами, но это неверно, потому что вибрионами называются изогнутые палочковидные бактерии, которые не образуют спор и обладают подвижностью благодаря наличию жгутиков.
Открывать возбудителя холеры ученым пришлось дважды. В 1854 году итальянский анатом Филиппо Пачини обнаружил в слизистой оболочке кишечника людей, умерших от холеры, а также в их кишечном содержимом множество палочковидных организмов, которые он счел возбудителями холеры. Сообщение Пачини было проигнорировано итальянскими врачами, которые оказались такими же ревностными сторонниками миазматической теории Гиппократа. В 1883 году немецкий микробиолог Роберт Кох повторно открыл холерный вибрион. Возможно, что врачебное сообщество отмахнулось бы и от доводов Коха, но к тому времени Луи Пастер успел произвести свою «микробную» революцию, которая положила конец господству теории миазмов.
Холерные вибрионы устойчивы во влажной среде. В морской воде они могут сохраняться в течение нескольких месяцев. Холерные вибрионы способны вступать в симбиоз
[8] с зоопланктоном
[9] и рядом других обитателей водоемов. На пищевых продуктах при комнатной температуре они могут прожить до 5 дней, а под солнечным светом – до 8 часов. Размножаются вибрионы быстро, контагиозность у холеры высокая, а еще холерные вирионы отличаются коварством: в большинстве случаев они вызывают легкую диарею или вообще не вызывают каких-либо симптомов, а просто живут в кишечнике человека, который, сам того не ведая, становится источником заражения для других людей. Лишь в 5–10 % случаев вскоре (от 6 часов до 5 дней) после попадания вибриона в организм, у пациентов развивается выраженная диарея и неукротимая рвота, что приводит к тяжелому обезвоживанию организма. Короче говоря, холерный вибрион идеально подходит на роль злодея, вызывающего эпидемии и пандемии.
Родина холеры известна, это долина реки Ганг, где всегда жарко и воды грязные. В Европе холеры, можно сказать, не было до начала XIX века. Да, слово «холера» греческого происхождения, оно переводится как «желчь течет», и о холере писал еще Гиппократ, но, скорее всего, древние врачи называли холерой какое-то иное заболевание, сопровождавшееся диареей и рвотой. Опять же, никто из древних или средневековых европейских авторов не описывал холерных эпидемий. А стоило только холерному вибриону появиться в Европе, как одна за другой пошли пандемии. Настоящие пандемии, а никакие не эпидемии, обратите внимание. Вот их перечень.
Первая пандемия – 1816–1824 годы.
Вторая пандемия – 1829–1851 годы.
Третья пандемия – 1852–1860 годы.
Четвертая пандемия – 1863–1875 годы.
Пятая пандемия – 1881–1896 годы.
Шестая пандемия – 1899–1923 годы.
Седьмая пандемия – 1961–1975 годы.
