Книга Кандидат на выбраковку, страница 15. Автор книги Антон Борисов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кандидат на выбраковку»

Cтраница 15

Однако после первой же недели, после того как я немного приспособился к коляске, удержать меня в палате было очень сложно. Всеми правдами и неправдами, уговорами и мольбами, я добивался того, чтобы как можно больше времени проводить вне стен, неотступно окружавших меня на протяжении последних одиннадцати лет. Я упрашивал медсестер разрешать мне во время «тихого часа» находиться не в кровати, а в беседке или где-нибудь в гуще деревьев. Обретаться на улице в тридцатиградусную жару и подставлять лицо обжигающему ветру – удовольствие изматывающее и потное, к тому же с мухами, но я соглашался на все, только бы не чувствовать тяжести опостылевших стен. Я впервые за все годы, проведенные в санатории, мог осматривать его закоулки, иногда даже предпринимал попытки «выйти» за пределы, что было небезопасно.

В санатории наказывались многие вещи: походы за территорию, покупка продуктов в расположенных рядом магазинах, попытка проноса родителями домашней еды. И никто из врачей не знал, какую радость мы испытали, когда, выйдя первый раз за забор, в первом же маленьком магазинчике купили жестяную банку консервированной кильки с маслом. Килька была съедена в ту же ночь с хлебом, которым мы запаслись с ужина, а жестянка вылизана (не обошлось без мелких порезов особо жадных языков). Для нас в то время обычная килька казалась неописуемым лакомством.

Мне в то время многое доставляло радость. После долгих лет, прожитых по режиму, даже такая малость, как возможность поесть не то, что тебе дают, а то, что ты хочешь, была похожа на счастье.

Иногда у меня даже мелькали мысли приехать домой. Дом находился недалеко. Не раз во время наших нелегальных вылазок меня провозили по моей улице, и я видел окна квартиры, где жили мои родители и сестра. Но я тут же вспоминал, как они встретили меня в последний раз, и не решался показываться родственникам на глаза.

* * *

Тот год для меня был годом мучений. Несмотря на то что весил я не очень много, вес мой был все же более того, на который рассчитывалась коляска. Невозможно сосчитать сколько раз у нее отлетали колеса, трескалось дно. Трудно припомнить все переломы, которые я перенес, ежедневно влезая в этот чудо-транспорт и выбираясь из него. Переломы, которые я заработал от тряски при езде по не очень ровному асфальту санатория. Особняком стоят переломы, случившиеся при переворачивании коляски: либо тот, кто вез меня, ее не удерживал, коляска заваливалась набок, и я падал носом в землю; либо кто-нибудь, взявшийся помочь внести коляску по ступенькам, поскальзывался, и мы снова оказывались на земле. К счастью, полных переворачиваний или, как говорят моряки, «оверкилей» было немного, но нужно ли пояснять, что в этих случаях мои травмы оказывались весьма «множественными»? В таких ситуациях я радовался, если удавалось не сломать обе руки одновременно.

Тот год запомнился переломами, постоянными ремонтами коляски, болью, но главное – непередаваемым ощущением свободы и волнительной радости, ведь я почти ничем не отличался от своих школьных друзей-приятелей, потому что обрел способность перемещаться в пространстве вместе с ними.

Сергей

Друзей у меня было много, но все они через некоторое время выписывались и выпадали из моей жизни. С некоторыми я пытался поддерживать связь: перед выпиской мы обменивались адресами, но писать было трудно. Поэтому, если я с кем-то и переписывался, то не больше одного, двух писем. С Сергеем произошло иначе. Он был младше меня на два года, но являлся таким же местным «долгожителем», как и я. Так же как в случае со мной, его пребывание в санатории не сопровождалось лечением.

В отличие от меня Сергей мог передвигаться. Единственной, но очень большой проблемой в его здоровье был маленький рост – такой вот грустный каламбур. Врачи ничего не могли сделать – он перестал расти в пять лет. В пятнадцать рост Сережи составлял один метр двадцать сантиметров.

Из-за своей низкорослости он не мог учиться в нормальной школе, где его превратили в объект постоянных насмешек и издевательств. Как-то он мне рассказал, что в школе его постоянно избивали, поэтому после третьего класса «нормальной» школы родители устроили маленького Сережу в наш санаторий, чтобы мальчишка мог спокойно получать образование.

Почему-то дети бывают исключительно жестоки в этом возрасте, особенно по отношению к тем, кто имеет физические недостатки, слаб или не похож на стандартное большинство. Если уж невзлюбили кого-то всей стайкой – заклюют. Что это? Биологическая память? Рецидивы «естественного отбора», потерявшего для людей свою кровавую подоплеку, но еще властного над неокрепшими мозгами? Видимо так. Я это тоже пережил, но не настолько остро, как Сергей, потому что большую часть детства провел в санатории, где у каждого ребенка имелось какое-нибудь заболевание. Помню, что самым серьезным оскорблением у нас было «обзывать по болезни». Это когда в качестве «дразнилки» использовались слова, так или иначе задевающее физические особенности больного ребенка. На подобное накладывалось строгое «табу», и если кто-то его нарушал, то всей палатой нарушителю устраивался бойкот.

И еще одним отличался Сергей от меня. Его любили. Каждое лето он уезжал домой, а по окончании каникул снова возвращался в санаторий. Я его ждал, и обычно в последних числах лета соседняя со мной кровать была свободна. Я знал, что Сергей скоро приедет, и как мог готовился к его возвращению. Поэтому последние четыре года наши кровати находились рядом.

Родители посещали его в обязательном порядке два раза в неделю. Отец Сергея работал шофером на большой грузовой машине и приезжал к нему каждую среду. Обычно Сергея вызывали, и он сидел часа по два с отцом в кабине. Когда возвращался, то обязательно приносил с собой что-нибудь очень вкусное, чаще всего это была жареная картошка с курицей или котлетами. Мы съедали это лакомство ночью: днем его могли отобрать медсестры, а заодно и наказать нарушителей режима.

Сергей очень любил технику. После окончания школы он собирался пойти по стопам отца – стать шофером. Как и для меня, для Сергея это тоже был выпускной год – он решил ограничиться восьмилетним образованием, решив, что для профессии водителя восьми классов ему вполне хватит.

Шоферской мечте Сергея не суждено было осуществиться: маленький рост стал препятствием на медкомиссии. Препятствием, непреодолимым для Сережи. Он стал сильно пить. И трагически погиб. Через два года после выпускного бала.

Выпускной бал

И был последний день.

Все двенадцать лет вместились в эти несколько часов. Двенадцать лет, с детскими радостями, переживаниями, проблемами. С надеждой в самом начале, что когда-нибудь смогу ходить, и с пониманием, что этого никогда не случится, с реальностью полной неподвижности в конце. Со сменяющимися вокруг меня такими же, как я, детьми. Многие лежали годами, почти все уезжали домой на лето и вновь возвращались осенью. В отличие от меня, все они были любимы, имели семьи, мам, пап, родственников, которые их посещали. Посещали даже приехавших из далеких сел и деревень, хоть и не очень часто, но дети были уверены – к ним обязательно приедут. В отличие от них я знал, что мама, папа и сестренка живут рядом, но мои ожидания всегда оставались напрасными.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация