Он опустил на меня взгляд:
– А, иль гатто неро снова к нам приходил! Тебе, наверное, тоже колодно?
Я замурлыкал изо всех сил.
– Хм. Кажется, горячее молоко для кошек некорошо. Но, может быть, ты захочешь что-нибудь съесть, а, амико мио?
Мур, мур, МУРРР! Этот человек точно знает, что кошкам по душе!
– Алора, как насчет вителло тоннато?
Я вздрогнул всем телом. Не его ли я ел на днях прямо перед тем, как у меня ужасно разболелся живот? С другой стороны – было ведь чертовски вкусно, да и Вернер не сомневался, что животы у всех болели из-за детей Беаты.
Сандро поставил блюдечко с телятиной, политой соусом из тунца, прямо перед моим гурманским носом. Пахло просто божественно! Не в силах устоять, я взял первый кусочек. Мяу! Как же это вкусно! Я с жадностью проглотил все до крошки.
Разве может что-то настолько вкусное быть ядовитым!
Рассмеявшись, Сандро положил в фарфоровое блюдечко добавки, и я тут же умял без остатка и вторую порцию. Думаю, я бы легко привык к итальянской кухне! Может быть, бабушке стоит как-нибудь купить итальянскую поваренную книгу? Я на секунду задумался, как бы ей об этом намекнуть, но тут же оставил эту идею. Ведь тому, кто поставит под сомнение ее бесспорно выдающиеся кулинарные таланты, наверняка не поздоровится…
Кошмар повторяется
Проснулся я оттого, что меня попеременно бросало то в жар, то в холод, а все тело сотрясала дрожь. Нет, это был не сон – на этот раз я понял это мгновенно! Боль в животе была более чем реальной и очень сильной! Ах ты кошачий лоток – все-таки вителло тоннато было отравленным! Выбравшись из своей корзинки, я хотел было снова побежать к Кире. Но пол подо мной шатался так сильно, что каждый шаг давался мне с огромным трудом. В то же время стены коридора, казалось, неуклонно съезжались, угрожая вот-вот меня раздавить – иными словами, я оказался в аду!
В какой-то момент мне все же удалось добраться до Кириной комнаты, и хотя бы тут мне улыбнулась удача – Кира еще не спала, она читала книгу. Я отчаянно замяукал, и она сразу же меня заметила:
– Уинстон, какой ужас! Что это с тобой? Да ты весь дрожишь! – Спрыгнув с постели, она взяла меня на руки и успокаивающе погладила. – Еще и сердцебиение учащенное! Видимо, на этот раз мне все же придется сказать взрослым, хоть ты и не любишь ходить к ветеринару!
Я безвольно свесил голову, и мое тельце вновь содрогнулось от болезненной судороги. В тот момент я уже был согласен на все, лишь бы эти мучения наконец прекратились. Кира уложила меня на кровать, выскользнула из комнаты и вскоре вернулась, приведя с собой Анну:
– Мама, посмотри, как Уинстону плохо! На днях ему уже нездоровилось, но сейчас все куда хуже. Мне кажется, он очень-очень болен и ему срочно нужна помощь!
Анна присела рядом и осторожно погладила меня по голове:
– Уинстон, да на тебя даже смотреть больно! А как ты дрожишь! Боюсь, нужно везти тебя в больницу. Надеюсь, в Гамбурге есть круглосуточные ветеринарные клиники. Вернер наверняка знает, спрошу у него.
Не прошло и тридцати секунд, как у постели больного появился мой следующий сосед – Вернер:
– Какой кошмар! Котик мой, что с тобой случилось?
Кира пожала плечами:
– Я тоже не знаю – но Уинстону еще в воскресенье было нехорошо. Я тогда подумала, что он, наверное, мог съесть отравленную приманку. Но сегодня мы весь день провели вместе, и я уверена, что он ничего не подбирал на улице. К тому же он знает про кошконенавистника, я его предупредила и настоятельно попросила ничего не есть с земли.
Краем глаза я увидел, что Анна и Вернер, несмотря на всю серьезность положения, с улыбкой переглянулись. Мяв, какая дерзость! Похоже, они не верят, что я умею понимать свою лучшую подругу Киру. Не терзай меня сейчас такая боль, я бы на них сердито зашипел. А так пришлось ограничиться жалобным мяуканьем.
Вернер присел рядом с Анной и тоже погладил меня по шерстке:
– Не важно. Что бы это ни было, я звоню доктору Вильмес.
Анна покачала головой:
– Взгляни на часы! Уже почти половина десятого. Прием давно закончен, ты наверняка никого не застанешь. Нужно искать номер скорой помощи для животных или круглосуточной ветеринарной клиники!
– Анна, доверься мне! У меня есть домашний номер госпожи Вильмес. Я позвоню ей и попрошу вернуться в приемный кабинет. В конце концов, это экстренный случай, а она хорошо знает Уинстона.
Святые сардины в масле, хоть один лучик света в этой кромешной тьме! Конечно, я ненавижу бывать у ветеринаров – но если выбора нет, то я согласен только на доктора Вильмес! Она и правда чудесно ко мне относится!
Но вместо того чтобы порадоваться вместе со мной, Анна бросила на Вернера очень странный, очень сердитый взгляд:
– А откуда у тебя домашний телефон доктора Вильмес?
– Да какая разница! – махнул рукой Вернер. – Он у меня есть, и все. И, как видишь, это очень кстати. Сейчас я ей позвоню.
Ну вот и все. Назад пути нет. Пробил мой последний час. И пробил он не дома, где я лежал бы на своем любимом диване, в уютном уголке, согретом лучами солнца, в кругу семьи, обступившей меня со словами прощания. Нет, он пробил прямо на холодном металлическом столе в ветеринарной клинике доктора Вильмес.
С другой стороны – пусть уж лучше моя короткая кошачья жизнь оборвется прямо сейчас, на полувздохе, чем претерпевать страдания дальше. Живот болит так сильно, что меня просто разрывает изнутри. Вернер Хагедорн, мой верный двуногий друг, едва заметив, что мне нехорошо и что я то и дело падаю, сразу же привез меня сюда. Теперь он стоит возле стола и успокаивающе гладит меня по голове. Но по его лицу видно, что он ужасно за меня беспокоится. И моя лучшая подруга Кира, которая всю дорогу сюда держала меня на руках и гладила, едва сдерживает слезы. Похоже, дела мои совсем плохи, мяу!
Когда врач попыталась ощупать мой живот, я из последних сил засучил лапами, стараясь вырваться, но быстро выбился из сил и безвольно поник на боку. Ветеринар воспользовалась этим и посветила мне в глаза фонариком, бормоча себе под нос что-то вроде «Ой» и «Охо-хо». Это меня не удивило. Я знал, что нахожусь между жизнью и смертью, причем к последней гораздо ближе.
– Господин профессор, – откашлявшись, наконец произнесла доктор Вильмес, и ее голос звучал при этом очень серьезно, – боюсь, что Уинстона отравили. Или он сам съел что-то, что опасно для кошек. Придется сейчас промыть ему желудок. Надеюсь, его еще удастся спасти.
