– Коллега, я иногда просто удивляюсь: с какой стати ты постоянно выдаешь себя за эксперта по вопросам, связанным с двуногими? – фыркнул он наконец. – Ты же совершенно не шаришь!
Чупс, похоже, тоже очень развеселился:
– Уинстон, пухолог – это человек, который очень хорошо разбирается в других людях. По их словам и действиям он довольно точно определяет, что они на самом деле думают. Или что чувствуют в этот момент.
Святые сардины в масле! Надо же, как интересно!
– А почему он так называется? – поинтересовался я.
– Э-э-э, не знаю, – протянул Чупс. – Но все остальное правда: пухолог – это человек, который, в некотором смысле, может читать мысли.
– С ума сойти! – восхищенно воскликнул я. – И Рамона тоже так умеет?
Чупс со Спайком торжественно кивнули.
– Именно так. Собственно говоря, она это даже специально изучала. Пухологию, – пояснил Спайк с важной миной. – В университете. И поэтому у нее в кабинете висит такая большая бумажка. На ней написано, что Рамона умеет заглядывать людям в голову. Это ее диплом.
Ну ладно. Этим-то Уинстона Черчилля не удивишь. Будучи профессорским котом, я знаю, что звание профессора куда весомее, чем диплом, и наверняка у Вернера где-нибудь завалялась бумажка побольше Рамониной. Но вот история с заглядыванием в голову – это, конечно, неплохо. Хотел бы и я так уметь. Какие же славные были времена, когда мы с Кирой могли читать мысли друг друга! И, оказывается, люди могут такому научиться – класс!
Еще я, признаться, испытывал легкую зависть, потому что часть Рамониных способностей, очевидно, передалась и толстому Спайку. Ведь, что ни говори, он сразу понял, что Одетте неприятен наш разговор о мисках и людях, которые их наполняют. Если хорошенько подумать, я слишком мало знаю об Одетте. И это очень плохо – ведь она для меня самая лучшая кошка в мире, другим до нее далеко. Я пообещал себе в будущем присмотреться к Одетте повнимательнее. То есть еще более внимательно. Если это вообще возможно. Может, тогда получится узнать, что за проблема у нее с мисками. Или с людьми.
Прежде чем вернуться домой, я решил поискать Одетту. Вряд ли она успела убежать далеко. Почему-то мне казалось, что ей сейчас грустно. И хотя я не пухолог, сердце мне подсказывало, что так и есть.
В арке, ведущей на улицу, я на секундочку остановился и присел, чтобы оглядеться. Снег на дорожке чуть подтаял, когда я проделал в нем своей теплой пятой точкой небольшую лунку. Брр, как же мерзнет попа! Лето мне однозначно куда больше по душе, чем зима, а снег – это уж вообще ни в какие ворота не лезет. Совершенно не понимаю, с какой стати Кира и ее друзья, Том и Паули, так радуются, когда с неба падают первые снежинки. Наверное, люди просто не представляют себе, как мерзнут на снегу мои нежные бархатные лапки!
К сожалению, Одетты нигде не было видно – ни с правой, ни с левой стороны улицы. А значит, мне, бедолаге, придется пробираться по снегу. Но на что только не пойдет кот, когда его дама сердца в печали! Бесстрашно глядя в лицо смертельной опасности, я ступил на снег одной лапой. Мяааааау, это ужасно! Но ничего не поделаешь – придется потерпеть.
Через несколько метров мои лапы так онемели от холода, что я их уже совсем не чувствовал. На негнущихся конечностях я доковылял до переулка, за которым начинался следующий жилой квартал. Я знаю, что Одетта порой любит побродить по здешним задворкам, ведь постоянно торчать в нашем внутреннем дворике ей попросту скучно. Может быть, мне повезет?
Но нет, там не было и следа Одетты. Зато я наткнулся на кое-кого другого. Это был не кто иной, как Вернер! Он стоял, прислонившись к стене дома, и беседовал с человеком, лицо которого мне показалось знакомым. Я на секунду задумался. Точно! Этот мужчина поставлял блюда для нашего праздничного стола в выходные. Выходит, это тот самый Сандро! Любопытно! Я не раз слышал его имя, потому что, когда нам по каким-либо причинам не готовят Анна или бабушка, Вернер обычно покупает еду в его ресторанчике, а порой и перекусывает прямо там.
Сандро молчал, а Вернер, бурно жестикулируя, о чем-то ему рассказывал. Я пересек улицу и побежал в их сторону. Добравшись до места, я обнаружил, что они действительно стояли у входа в ресторан. Во всяком случае, когда дверь открылась и оттуда вышла клиентка, запахло просто восхитительно. Мяу, как вкусно! Я бы туда, пожалуй, заглянул!
– Ого, Уинстон, мой добрый приятель! – Заметив меня, Вернер на секунду перестал размахивать руками. – Что это ты тут делаешь? – спросил он, склонившись надо мной.
Я громко мяукнул и положил лапу ему на колено. На нее налипло немало комков снега, поэтому, возьми меня Вернер сейчас на руки, я, пожалуй, совсем не стал бы возражать. Считайте меня мимозой, но вся эта ваша затея с зимой мне совершенно не по нраву!
Очевидно, в моем взгляде читалась мольба, потому что Вернер и в самом деле подхватил меня на руки и выпрямился:
– Разрешите представить: Уинстон – Сандро. Сандро – Уинстон!
Невысокий, значительно ниже Вернера, темноволосый короткостриженый мужчина улыбнулся мне:
– Чао, гатто неро! Уинстон, я очень рад с тобой знакомиться.
Мяу! Гатто неро? Кажется, по-итальянски это значит «черный кот»? У этого Сандро, кстати, точно такой же акцент, как у чокнутого Франческо, кота, который как-то раз пытался подкатить к Одетте, прикинувшись итальянцем – просто чтобы придать себе загадочности. На самом деле Франческо звали Францем-Иосифом и родом он был из захолустного местечка под названием Веддельброк. Уж не мошенник ли, часом, и этот Сандро? С другой стороны, женщин, на которых можно было бы произвести впечатление этой уловкой, я поблизости не заметил.
Тут он очень церемонно протянул руку и пожал мне лапу:
– О, у иль гатто неро совсем колодные лапки! Это не корошо! Вернер, я думаю, кот кочет домой, тебе нужно идти.
Кочет домой? Если имеется в виду «хочет домой», то этот тип однозначно разбирается в кошках и, похоже, все-таки не мошенник.
– Да, скоро пойду. Вот только расскажу историю до конца. Потому что кошмарным пением этой мымры дело не закончилось. Дальше – больше, и это косвенно касается даже тебя!
Хм, уж не про Беату ли говорил Вернер?
– Итак, представь себе – на следующий день она звонит мне и заявляет, что Анна якобы пыталась ее отравить!
Да-да. Речь явно про Беату.
Брови Сандро поползли вверх:
– Понятно. А как это касается меня? Нон каписко!
– Ну, я же говорю – косвенно. В общем, у Роланда, у нее самой и у детей потом сильно разболелись животы. И ей втемяшилось в голову, будто Анна намеренно приготовила что-то такое, от чего им стало плохо. Что, разумеется, полный бред. Кроме того, Анна в тот день вообще не готовила, а всю еду для праздничного стола я заказывал у тебя.
