– Это ведь был другой раз? Я молодец, да?
* * *
Когда Ковач, проклиная медлительность лифта, поднялся наверх, вокруг казармы стройбата кипел бой. Судя по плотности огня, участвовала в мятеже большая часть батальона. Лупили из всех амбразур в сотню стволов, не меньше. Построили казарму так, что при нужде (в случае прорыва периметра) она превращалась в настоящую крепость: мертвых зон нет, все подходы накрываются перекрестным огнем.
Добровольцы из отдельной роты заняли позиции вокруг, тоже вели стрельбу. Да, проштрафились, но кого еще послать в бой?
Было их меньше, чем осажденных, однако скорострельное оружие нивелировало разницу в числе, даже давало определенное преимущество.
Импровизированный командный пункт операции был на крыше штаба, тот возвели в самой высокой точке Базы, вся территория как на ладони. Теоретически, с очень малой вероятностью, туда могла прилететь шальная пуля из карабина. Малой такую возможность игнорировал, кем-кем, а уж трусом он не был ни в малейшей степени. Сидел на крыше в одиночестве – людей крайне мало, каждый надежный штык сейчас на счету, – и распоряжения отдавал через коммуникатор.
Искоса глянул на Ковача, забравшегося на крышу, губы дернулись, словно что-то хотел сказать, но не сказал ничего. Да и что тут скажешь? Облажался пацан по полной, а сейчас пытается выкрутиться, свести ущерб от своей ошибки к минимуму…
Ковач тоже ничего не сказал, разглядывая диспозицию и прокачивая варианты.
Фортификационный бетон, бронелюки и прочие изыски при строительстве взбунтовавшейся казармы не применялись, она хорошо защищала от огня из легкого стрелкового оружия, пули из крупнокалиберных пулеметов тоже не пробивали стены. А вот артиллерия, особенно приличного калибра, превратила бы оплот мятежников в груду обломков и в братскую могилу. Но артиллерии под рукой не было. Никакой. Не встречались до сих пор для нее достойные цели.
«Буксируемых пушек нет и внизу, – думал Ковач. – А расконсервировать хотя бы один «Гиацинт» из хранящихся в подземном ангаре и подготовить для него расчет, с нуля и без инструкторов, – не на один день работы».
Он с любопытством поглядывал на Малого: что предпримет? Вмешиваться особист не собирался, по крайней мере до поры до времени. Сам нагадил, пусть сам и расхлебывает. Пусть доказывает свое право руководить.
Нельзя сказать, что Малой впал в панику, но определенная растерянность в его действиях и командах ощущалась.
Хотя ничего непоправимого пока не произошло. Мятеж начался до срока и развивался явно не по плану: едва ли зачинщики планировали сидеть в блокированной казарме и бессмысленно палить во все стороны.
Беда в другом. Не ясно, на кого можно положиться в предстоящей операции. Если даже добровольцы подвели, то надежность двух охранных батальонов и вовсе под большим вопросом…
Малой, очевидно, это понимал. Два БТР, подтянутые к мятежной казарме, сменили по его приказу позиции. Один встал так, что мог наглухо запечатать пулеметным огнем выходы из казарм двух других батальонов. Второй как бы прикрывал добровольцев, блокировавших очаг мятежа, но был готов при нужде ударить им в спину.
Третий бронетранспортер и разведчики Филина – резерв, готовый пресечь возможную попытку мятежников перейти в наступление, и размещен был тот резерв достаточно грамотно.
Пока неплохо…
Дальнейшие распоряжения Малого понравились Ковачу гораздо меньше, и он решил вмешаться. Потому что пацан начал стягивать к штабу кулак отборных людей из старой гвардии. Снимал их отовсюду: с периметра, с других мест, где они должны были находиться при тревоге согласно штатного расписания. Готовил элитную штурмовую группу? Или всего лишь заградотряд, а на штурм собирался погнать охранные батальоны?
В любом случае риск недопустимо велик. «В бой идут одни старики» – красивое название древнего фильма, и сам фильм годный, но если вновь случится непредвиденная накладка и стариков перестреляют, пусть даже не всех, пусть большую часть, пусть даже половину, – Базе конец. Все здесь держится на старых кадрах, и еще не один год пройдет, пока удастся вырастить достойную им замену из того шлака, из тех человеческих отходов, с которыми приходится работать. А может, вообще не удастся…
– Мне кажется, именно этого от нас и ждут… – произнес Ковач за спиной Малого, вроде как и не к нему обращаясь, вроде как размышляя вслух.
Тот сразу сообразил, что якобы безадресная реплика на самом деле критикует его действия. Резко обернулся, обратился сухо и официально:
– Чего именно ждут, господин майор? И, главное, кто ждет?
– Чего? Того, что сейчас на периметре останутся мобили без командиров. И что разведчики Филина сейчас превратятся в котов, гуляющих сами по себе. И что в автопарке не будет ни од…
– Достаточно, я понял, – оборвал Малой буквально на полуслове. – Но кто ждет? Кто, мать его?!
– Тот, кто все затеял. Я не вижу никакой вменяемой цели у этой авантюры, – Ковач кивнул на мятежную казарму, – кроме одной: добиться того, что ты сейчас делаешь.
Ему не давала покоя Черная Мамба. Антенна на крыше мятежной казармы. Думать, что мятеж затеяли, чтобы не дать добраться до аппаратуры, – бред… Но что-то многовато бреда сегодня оборачивается реальностью.
Малой раздумывал, Ковач за ним наблюдал.
Будет гнуть свое до конца? Или сломает гордость о колено и попросит-таки помощи?
Хрусть! – треснула ломаемая о колено гордость Званцева-младшего. Фигурально выражаясь. А в реале он взялся за коммуникатор и отменил исполнение недавних своих распоряжений, – уверенным командным голосом, но к Ковачу обратился, отключив коммуникатор, совсем иначе:
– Делать-то что, дядь Валера?
– Я делал то, что считал нужным. Ты посчитал иначе, а войсковые операции – не мой профиль.
– Ошибся. И признаю ошибку. Готов исправить. Делать-то что?
«Ладно, можно считать, что этот экзамен малец сдал, – подумал Ковач. – На троечку с минусом, но сдал. А продолжил бы упорствовать, никогда не стал бы командиром Базы…»
Сам он на первые роли не рвался. Знал, что справится, но надолго ли его хватит? Шестой десяток – это шестой десяток. И кто на смену? Филин? Так тот всего на полгода младше… Нет, надо натаскивать Малого, делать из щенка матерого волка со стальной хваткой.
«Разрулим эту хрень, брошу все силы на поиски женщин, способных нарожать нормальных детей, – не совсем логично завершил он свои недолгие размышления. – Нашлась одна, найдутся и другие».
Малой тем временем ждал ответа.
– Для начала прикажи прекратить стрельбу, – посоветовал Ковач. – Полностью.
Видно было, что Малому очень хотелось спросить: «Зачем?», – но удержался, снова взялся за коммуникатор. Через несколько минут стрельба с их стороны смолкла. Мятежники какое-то время продолжали палить во все стороны, но постепенно их огонь тоже слабел, затем и вовсе прекратился. Лишь изредка с той стороны отрывисто рявкали одиночные выстрелы карабинов, и снова наступала тишина.
