– Привал полчаса, – скомандовал он. – Во-он в том дворе. Обзор вроде неплохой.
– Не такой уж неплохой… – с сомнением произнес сержант Гнатюк, когда минуту спустя они вошли в тот самый двор. – Не нравятся мне эти окна…
Окна нескольких квартир были забиты досками, потемневшими и гнилыми, – за ними мог таиться кто угодно и незаметно прицелиться через щель.
– А вы тут не расслабляйтесь, держитесь начеку, – ответил Самурай.
Гнатюк хмыкнул, но ничего не сказал. Спорить с командиром группы, тем более в присутствии мобилей, ему не хотелось.
* * *
Дверь в квартиру на втором этаже оказалась не заперта. И даже чуть-чуть приотворена.
Самурай замер рядом с ней, держась за простенком, выждал некоторое время. Если внутри кто-то и был, то обладал железными нервами: наверняка ведь слышал шаги Самурая по лестнице, но не выдавал себя ни звуком, ни движением. Либо, что вероятнее, никого внутри не было.
Или…
Самураю послышался какой-то легкий звук. Мелькнула идиотская мысль: «А если Эльвира до сих пор жива и до сих пор здесь?» От этой мысли захотелось тихо спуститься вниз, по возможности бесшумно ступая, и увести отсюда группу, урезав время привала… Видывал он выживших. Мерзко выглядят… Наверное, прав Рымарь и двадцать лет назад действительно шандарахнули каким-то секретным биологическим оружием, превращающим людей черт знает во что.
Он тихонько потянул дверь, та не шелохнулась, петли приржавели. Звук внутри повторился, и показалось, что издает его кто-то небольшой, никак не человек. Разозлившись на себя, Самурай рванул дверь в полную силу, ввалился внутрь под мерзкий визг петель, прыжком ушел с линии огня, вскинул ствол…
Под ногами мелькнуло что-то мелкое, толком не разглядеть, но зверюшка метнулась не к нему – от него, в темноту. Крыса? Плевать, одинокая крыса не опасна, а вот их стаям в период сезонной миграции лучше на пути не попадаться, сожрут и костей не оставят. В буквальном смысле не оставят, разгрызают даже мелкие косточки, добираясь до костного мозга.
Здесь было темно, заколоченные окна света не давали. Самурай включил фонарь, прошелся по квартире, посвечивая во все стороны. Нападения уже не опасался: доски на окнах целы, а в щель приоткрытой двери никто крупнее крысы не просочился бы.
В квартире действительно пытались какое-то время жить после того, как все рухнуло. По крайней мере в первую зиму. Оконные проемы заколочены в два слоя, и снаружи, и изнутри, – а промежутки между досками набиты истлевшим тряпьем: жильцы сберегали тепло, как умели. Едва ли с особым успехом, печкой здесь служила аляповатая «буржуйка», слаженная из бензиновой бочки, успевшей с тех пор проржаветь до дыр. Дров такие конструкции жрут немерено, но едва перестаешь подкидывать – через час снова холодрыга, зуб на зуб не попадает. Так что гадать, куда подевалась из квартиры почти вся мебель, не приходилось – канула в прожорливой топке, понятное дело.
Эльвира здесь пыталась выживать со своим мужем-амбалом? Или какие-то пришлые чужаки? Поди знай… Но слишком долго попытка длиться не могла: или сдохли, или с запозданием сообразили, что за городом возможностей для выживания больше.
Казалось, ничего интересного здесь найти невозможно в принципе, но кое-что все же обнаружилось. Небольшой тайник в стене. Простенький, самый примитивный: под отслаивающуюся штукатурку с клочьями обоев кто-то подпихнул плоский пакет, завернутый в пленку. Позже штукатурка отслоилась еще сильнее, частично осыпалась, и тайник перестал быть тайником, продемонстрировал содержимое… Находку Самурай забрал, но разворачивать не стал – на ощупь в пакете лежала или книжка в мягком переплете, или толстая тетрадь… На следующем привале изучит, а то этот идет к концу, а ему хотелось тут еще на кое-что взглянуть.
Самурай прошел в спальню, все больше склоняясь к мысли, что зря сюда явился.
Кровать-траходром частично уцелела, хоть и лишилась ножек и спинок. Расползшийся матрас, помнящий много интересного, мог бы вызвать приступ ностальгии… Однако не вызвал. Кто-то справил прямо на матрас большую нужду, наложив здоровенную кучу дерьма. Случилось это давненько, дерьмо окаменело и уже не воняло – но оказалось замечательным лекарством против ностальгии и прочих мерехлюндий. Вот она, цена всем воспоминаниям двадцатилетней давности… окаменевшее дерьмо. Надо жить дальше, сорок девять еще не старость, и надо найти себе нормальную девку, трудно, но надо, у тех же Чистых, если они…
С улицы донеслись выстрелы. Два одиночных, из карабинов, затем короткая, на три патрона, очередь. Самурай метнулся наружу, мигом выбросив из головы все посторонние мысли.
* * *
Предполагаемое место дислокации Чистых находилось неподалеку, за развалинами бассейна, но если верно все, что о них рассказывают, то застреленный Гнатюком мутант принадлежать к этой общине никак не мог, живо бы отправился там в отбраковку. Маленький, с двенадцатилетнего ребенка ростом, весь какой-то скрюченный, сгорбленный, кожа в непонятных наростах, лицо как одна сплошная огромная бородавка, так что и не понять, где у него нос, где щеки.
Тем не менее эта пародия на человека сумела незаметно и бесшумно подобраться почти вплотную к месту привала группы. Огнестрела человек-бородавка не имел и выстрелил из арбалета. Ночью такое покушение могло сойти с рук, в темноте трудно понять, откуда сделан бесшумный выстрел. При дневном свете ни убежать, ни перезарядить свое оружие существо не сумело и не успело… Получило три пули и затихло.
Арбалетная стрела угодила в одного из мобилей. Бронежилет на том был старого образца (именно такие выдавали мобилизованным, а вместо автоматов – карабины СКС, которых под землей лежало в достатке), но и он мог бы спасти, попади наконечник в титановую пластину. Но на его пути оказался лишь кевлар и ничему не помог… Стрела глубоко, на половину своей длины, вошла в верхнюю часть груди.
«На несколько сантиметров ниже – и прямиком бы в сердце, и все бы уже закончилось», – подумал Самурай не без сожаления. Да, именно так… Как ни цинично это звучит, но когда выполняешь задание автономно, лучше потерять одного из бойцов убитым наповал, чем тяжело раненным.
Состав группы и в том, и в другом случае сокращается. Но если рана не смертельная, то сразу встает вопрос: а что с раненым делать?
Тащить с собой и на себе? – еще минус как минимум два бойца, плюс мобильность группы падает дальше некуда.
Добить или бросить? – так это удар по психологической устойчивости подчиненных, по их морально-волевым качествам. Даже у самых проверенных и надежных зашевелится мыслишка: а если я следующим подвернусь под стрелу, пулю, осколок? К тому же мобилей никак нельзя назвать проверенными и надежными, за ними и без того глаз да глаз нужен, чтобы не пальнули в затылок командиру и не дезертировали.
Он помедлил, разглядывая трофейное оружие и одновременно искоса поглядывая на раненого: вдруг тот все-таки сейчас захрипит и умрет?
Арбалет оказался обычным, не раз такие встречались: грубо выструганная деревянная ложа, к ней приделана рессора от легковушки, концы ее стягивает тонкий стальной тросик. Примитив, но шагах на тридцати бьет не хуже, чем пулей, подстреленный мобиль не даст соврать.
