* * *
Насчет технических секторов покойный Груздь не соврал – и пусть ему достанется за это в аду сковородка поменьше и огонь под ней послабее.
…Пару раз Лиза, услышав шаги, втискивалась в самые дальние тупиковые ответвления лабиринта, где она оказалась. Даже удалось рассмотреть ищущих: мобили, без оружия, с одними фонариками, шарящие лучами света по сторонам, но не забиравшиеся глубоко.
Понятно… Слухи уже расползлись – и мобили ее боятся, знают про судьбу собратьев. И затея с цифрами только добавила им паники.
А их хозяевам она сильно нужна целой и невредимой, раз уж гонят на поиски этих ушлепков, не вооружив их даже штык-ножами. Объявили награду и надеются, что жадность пересилит инстинкт самосохранения. Но это у кого как. У покойного Груздя пересилила, а эти больше опасаются, что Лиза их найдет, чем стараются найти ее сами.
Страх, что она тут нагнала, льстил самолюбию, но сама понимала: сил не осталось ни на драку, ни на что… И любой из этих утырков ее сейчас скрутит, не напрягаясь. Правая рука никуда не годится. Кости вроде целы, но болит и распухла, одеревенела, висит поленом, только пальцами шевелить можно. На ощупь кажется горячей, гораздо горячее остального тела, изрядно озябшего. Холодный компресс бы к ней приложить, потом забинтовать туго…
Надо найти уголок, куда можно забиться и передохнуть, набраться сил.
В идеале хорошо бы и поесть, и раздобыть одежду – халат давно превратился в грязную тряпку, неприятно липнущую к телу и ощутимо пованивающую. Обувь тоже бы не помешала, и фонарь, но мечтать, как говорится, не вредно…
А вот закуток, где можно подремать пару часов без риска проснуться схваченной, – это более реально.
До сестры дотянуться больше не получалось. Никаких внешних помех, никакого давешнего гула в башке. Общение напрочь заблокировано с той стороны. Все понятно, Марьяна свет Пахомовна в расстроенных чувствах пребывает. Еще бы, первый раз в кого-то живого острое железо воткнула. Теперь страдает и грызет себя. Не страшно. Пройдет. У всех проходит. Наоборот, если человека после самого первого собственноручно сотворенного жмура колбасить не начинает, присмотреться к такому человеку надо. Что-то с ним не то и не так.
Что сестру отпустит, Лиза не сомневалась. Немного смущало другое: удастся ли Марьяше избавиться от парней, прийти сюда только с Бобой? Если Дрын и Жуга упрутся, переубедить их бывает нелегко даже ей… Но справляется. Она надеялась, что и Марьяша сможет справиться с ними, под ее мягкой бархатной шкуркой прячется такое же железо, как у самой Лизы…
Затихли шаги последней пары горе-ищеек, так и не унюхавших логово дичи. Хотя нет, конечно же, не логово, лишь временную лежку. Лиза отклеилась от стены – в самом прямом смысле отклеилась, пропитавшийся кровью и содержимым кишечника халат прилипал ко всему.
Смахнув серо-липкие нити паутины с лица, она отправилась дальше. Искать более надежную лежку.
* * *
Ковач, хмурый и злой, стоял перед маленьким строем. Тринадцать человек, и надо выбрать одного. Он ненавидел заниматься этим: назначать бойцов из старой гвардии на задания, с которых порой не возвращаются. Мобили для него были все на одно лицо. Конечно, он знал многих мобилей и внешне, и по именам, служба уж такая, – но все равно воспринимал как безликую серую массу и бестрепетно посылал куда угодно. Нет, на убой не слал, напротив, старался сберечь при возможности. Примерно так же шахматист бережет расставленные на доске пешки, но бестрепетно жертвует ими ради выигрыша партии.
Но то мобили. Эти же… Каждого он знал двадцать с лишним лет. Волею судьбы под землю угодили самые разные люди, и далеко не ко всем Ковач относился с приязнью, – но даже такие стали за долгие годы, проведенные вместе, частью его жизни, кусочком его личной Вселенной. Но приходилось, и не раз, посылать их на смерть. И даже своей рукой доводилось убивать… И получалось, что он сам отстреливает от своей Вселенной кусок за куском и та становится все меньше…
Он стоял перед строем и ловил себя на том, что выбирает не того, кто лучше справится, – того, кого будет меньше жалеть, если что.
– Евсеев!
– Я!
Когда-то Серега Евсеев выделялся среди солдатов-срочников ростом и массой. И даже умением драться… Но всего этого не хватило, чтобы стать лидером или хотя бы завоевать авторитет. Характер слабоват: инертной, рыхлый… Сейчас самоутверждается среди мобилей, чаще остальных просится на задания и рейды по округе. Для мобилей он, понятно, крутой неимоверно. До поры, пока у волчат не подрастут клыки.
– Сейчас начнется прочесывание. По второму кругу. Работаем минус четвертый, она там, все выходы вверх и вниз я перекрыл. Все поисковые группы стянуты с других уровней туда. Ты старший, курсируй между секторами, следи, чтобы мобили проверяли все аппендиксы с поворотами, выемками, тупиками. И следи, чтобы они не филонили. Она сумела их запугать. А ты сумей сделать так, чтобы они больше боялись тебя, чем ее скальпеля. Задача ясна?
– Так точно!
– Но девка нужна живой, понял? Три часа назад я сказал бы: живой и невредимой, но теперь не скажу. Легкие травмы допустимы, и даже не самые легкие. Но руки-ноги по возможности не ломать, а по голове не бить ни при каких раскладах. Закидай ее мясом, а потом возьми сам, аккуратно. Уяснил, сержант?
– Я рядовой, то…
– Это аванс. Справишься – ты сержант и командуешь взводом мобилей. Хочешь?
Евсеев хотел, и еще как хотел, и всем своим видом демонстрировал желание.
Сержантство не тот пряник, чтобы ради него очко рвать, Евсеев понимал, что станет сержантом не совсем взаправдашним, а так, для мобилей… Понарошку станет. Как стал майором Малой. Люди серьезные к новым здешним званиям не рвутся, Ковач как был майором, так майор и есть, а мог ведь тут хоть до маршала дослужиться, а Дед – до этого, как его… ну, есть такой, что маршалов главней, – вот до него.
А вот взвод – это конкретно и серьезно. Одно дело – временно командовать группами мобилей в рейдах, и совсем другое – взводом постоянно… Уж там он развернется.
Мысли Евсеева по поводу грядущего карьерного роста читались на его лице, как в открытой книге, – и Ковача очень даже устраивали.
– Как возьмешь, пакуй понадежнее. Не повторяй ошибки Рымаря. И руки ей вяжите, и ноги, на себе донесете, не переломитесь.
– Может, наручники взять?
– Нет. Ремни возьми… Наручники не трогай, найдется среди мобилей умник, даст железкой в висок, и пиши пропало. А в КХО получи… В общем, новое оружие, кодовое название ПРС-1, их там штук десять точно уже есть, может, и больше, забирай все, потом раздашь мобилям.
Лоб Евсеева сморщился, вновь отразив работу мысли… Затем он посмотрел на Ковача, но ничего не сказал, снова наморщил лобешник.
Не надо быть телепатом, чтобы расшифровать мысли, бродящие в голове будущего сержанта и комвзвода: он наверняка попытался вспомнить, что означает аббревиатура ПРС, но не вспомнил, потом подумал о ПТРС и о том, что мог ослышаться или Ковач как-то сглотнул одну букву, потом сообразил, что в свете поставленной задачи ПТРСы в подземельях нужны, как мандавошке валенки…
