– Ты сумасшедшая злая женщина, – говорит Патрик, глядя на меня.
– Ты еще не представляешь, насколько сумасшедшая, – обещаю ему. – Ты еще ничего не видел.
90
На следующее утро Генри, как обычно, забирает меня и везет в репетиционную студию. Я все еще трепещу от восторга, что поймала Лоренса в ловушку. Но когда я вхожу в репетиционный зал, то вижу – что-то не так. Луиза, моя дублерша, плачет. У Лоренса серьезное, но мягкое выражение лица. Он не смотрит мне в глаза.
– Клэр, – произносит мрачно Эйдан. – Мы только что узнали ужасные новости. Про Няшу. Не знаю, как сказать это… Она мертва.
Мгновение я не понимаю смысла его слов.
– Что?
– Полиция сообщила нам об этом двадцать минут назад. Она жила в квартире с сервисным обслуживанием на Колумбус-авеню. Сегодня утром Няша не спустилась к своей машине, и консьерж поднялся, чтобы узнать, в чем дело.
Он смотрит на нас.
– Полиция почти ничего не сказала, но я так понимаю, дело нечисто. Они просят нас остаться здесь, чтобы задать ряд вопросов.
91
Ошеломленные, мы молча сидим. Никто не спрашивает, что будет со спектаклем. Кто-то спрашивает о семье Няши, но никто ничего о ней не знает. Я понимаю, что она была очень закрытым человеком.
Для взятия показаний приходят три детектива. Мне достается женщина, которая представилась как детектив Ферелли. Я должна рассказать ей все, решила я. Ради Няши. Поэтому упоминаю о преследователе, о цветах и предполагаю, что эти сообщения предназначались мне.
– В первый раз он пометил стихотворение под названием «Призрак». Речь в нем идет о проникновении в спальню женщины и нападении на нее. Я думала, что он нацелен на меня, но на самом деле он действовал именно так, как Бодлер. Он послал мне стихотворение, но действие, которое оно описывает, произошло с Черной Венерой.
Детектив Ферелли непонимающе моргает. Я быстро достаю книгу из сумки.
– Я, словно призрак с диким взглядом, с тобой в алькове буду рядом, – читаю я. – Другими словами, квартира Няши. К тебе я меж теней ночных опять скользну, бесшумно тих! Ну, это и так ясно. Тебе, смуглянка, подарю я луны прохладней поцелуи. Вот когда я должна была понять. «Моя темная красавица» – он имеет в виду Черную Венеру. Няша была его мишенью, не я.
– Вы хотите сказать, что обстоятельства смерти мисс Нири могут напоминать сюжет этого стихотворения, – медленно произносит детектив Ферелли.
– Да, именно так. – Я чуть не сказала ей, что убийца наверняка тоже сделает фотографии, но это означало бы, что придется объяснять насчет Некрополя, и как только мы пойдем по этой дорожке… я начну звучать как настоящая сумасшедшая.
Она скептически поджимает губы, но что-то записывает в блокнот.
– Как умерла Няша? – упорствую я. – Это было похоже на стихотворение, верно? Пока она спала? И это было связано с ножом или разбитым стеклом – какое-то увечье?
Детектив Ферелли смотрит на меня с неприязнью.
– Мы не будем делиться подробностями сейчас, мисс Райт, по оперативным причинам.
В ее устах «оперативные причины» звучит так, будто она не хочет иметь дело с такими упырями, как я.
– Вы можете сейчас описать собственные перемещения после того, как покинули это здание прошлой ночью?
– Я выпивала с Лоренсом Пизано вон там, в его отеле «Мандарин Ориенталь» между восемью и девятью часами.
Она поднимает на меня глаза.
– В баре?
– Да… и в его комнате тоже. Недолго.
Она записывает это без комментариев.
Что-то заставляет меня добавить, что мы не спим с ним.
– Это не моя забота, мисс Райт. Меня интересует только время. После этого?
– Я пошла домой. Я живу с Патриком Фоглером, писателем. Здание анклава на сто тринадцатой улице.
– О’кей. – Она захлопывает блокнот. – В настоящее время нет никаких оснований полагать, что смерть мисс Нири как-то связана с ее профессиональной деятельностью. Так что постарайтесь не тревожиться.
Мне требуется какое-то время, чтобы понять, что она имеет в виду.
– Вы мне не верите? Вы не думаете, что преследование имеет к этому какое-то отношение?
– Мы рассмотрим все версии, – говорит она нейтрально. – Но тот факт, что кто-то оставил для вас стихотворение и что вы получали цветы, не подтверждает линию расследования, которую мы сейчас разрабатываем.
92
Эйдан сообщает, что мы можем оставаться в зале столько, сколько захотим, а затем провести остаток дня как выходной. Луиза, дублерша, наконец перестает плакать. Она уходит в обнимку с Лоренсом. Остальные молча расходятся, погруженные в свои мысли.
Я звоню Генри, прошу проводить меня до квартиры. Когда он высаживает меня, Эйдан с Патриком уже там, обсуждают последствия для спектакля. По-видимому, новость уже во всех социальных сетях. Я иду на кухню, но не могу не подслушать их разговор.
– Я говорил с Фэйт, – произносит Эйдан. Фэйт – дублерша Няши. – Она готова выступить. Нам просто нужно немного переписать сценарий под персонажа, которого она сейчас играет.
– А публика не будет ждать, что мы отменим спекталь? – спрашивает Патрик.
– Я так не думаю. Актеры редко умирают во время репетиций, но такое случается. Все знают – шоу должно продолжаться.
«Такая реклама только поможет продаже билетов», – думаю я цинично.
– Мы выпустим обращение, – добавляет Эйдан. – «Мы скорбим по дорогому другу и блестящему таланту. Внезапная потеря Няши – страшная трагедия, и нам ее будет очень не хватать». И мы вернем труппу в репетиционный зал завтра утром. Фэйт понадобятся интенсивные прогоны.
– Он выглядит удивительно спокойным, – говорит Патрик после ухода Эйдана.
– Это его работа. Теперь актеры будут искать его поддержки.
– А ты? Ты в порядке?
Я колеблюсь.
– Я могу сказать тебе кое-что ужасное?
– Конечно.
– Когда я услышала, – медленно говорю я, – когда Эйдан рассказал нам… моей первой реакцией был шок. Я была в ужасе. И так жалко бедную Няшу. Но потом я почувствовала…
– Продолжай, – просит Патрик.
– Только крошечная, крошечная часть меня была разочарована. Потому что это окончательное доказательство, не так ли? Доказательство того, что Кэтрин ошибалась. Скорее всего, Стелла тоже была жертвой убийцы, как и все остальные девушки. Хотя часть меня надеялась… – Я останавливаюсь. – Я все еще надеялась, что это ты. Что у тебя была эта ужасная темная тайна, которой однажды ты поделишься со мной.
Он выглядит ошарашенным.
– Ты же не серьезно!
