Решившись наконец, я шагнула к двери ванной комнаты. Доска под моей правой ногой тотчас прогнулась и заскрипела. Я застыла на месте. Кто бы ни находился внизу – слышал он этот звук или нет? Считает ли он – или они, – что в доме нет ни души?
В течение каких-то секунд стояла абсолютная тишина, затем ее нарушил металлический звук, похожий на звон пружины. Потом я услышала звук, издаваемый дверью, нижний край которой проскреб по полу, а сразу же после этого – что-то похожее на покашливание. Затем снова стало тихо.
Кто-то, находившийся внизу, явно остановился и застыл без движения, прислушиваясь.
Разумеется, я сразу же подумала о Дэвиде Джепсоме. Информация Морин подтвердила мои опасения – Джепсом был незнакомцем, о котором мы ничего не знали, как и о его намерениях. Но в Лондоне, как сказали полицейские, в чужие дома обычно залезали подростки. Нет, это не мог быть Джепсом. Но воришки схватили бы мой ноутбук и айфон, лежавшие на кухне, и пустились бы наутек. Зачем им подниматься наверх? Зачем причинять ущерб мне или Джошу? Еще минута – и они просто уйдут сами. Но к чему им таиться и продолжать соблюдать тишину, если они получили, что хотели? По идее, убегая, они могли бы с шумом покинуть наш дом через сад, сломать забор – наконец, выломать изнутри парадную дверь.
Однако внизу по-прежнему было тихо.
Затем я услышала, как кто-то тяжелый поднялся на первую ступеньку лестницы. Затем что-то увесистое легло на перила.
И снова – тишина.
Тихое потрескивание, словно кто-то расстегнул или застегнул молнию. Звук был точно такой же, какой я слышала, когда Джепсом раскрыл свой саквояж с инструментами.
Снова стон ступеньки.
Человек поднимался по лестнице, не торопясь, делая паузу после каждого шага и прислушиваясь.
Дыхание мое стало мелким и частым, лоб покрылся росинками пота. Джош находился в своей кровати. Мой телефон был внизу.
В руках у меня не было ничего, ровным счетом ничего. Вооружиться, открутив никелированную головку душа, я так и не успела.
Теперь незваный визитер был на площадке лестнице за дверью моей спальни. Я ждала, что дверь распахнется, мой противник предстанет передо мной, и я увижу его, в том числе его лицо.
Но дверь не только не открылась, но даже не дрогнула. Шаги смолкли, но тут же возобновились. Поставив ногу на первую ступеньку следующего пролета лестницы, визитер снова на секунду остановился, затем сделал второй шаг.
В животе у меня похолодело, руки разом онемели – я поняла, что незваный гость направляется в комнату Джоша.
Ослепленная гневом и паникой, я распахнула дверь. Из груди моей вырвался болезненный крик ярости и страха. Мои пальцы были скрючены, словно когти – я готова была выцарапать пришельцу глаза.
Мужчина, стоявший на лестнице, прыгнул вниз, на площадку и схватил меня за руки, а затем обнял за плечи и привлек к себе. Прижавшись к нему, я громко зарыдала.
– Идиот, – с трудом выговорила я между всхлипами. – Какого черта ты крадешься по собственному дому, словно вор? Что ты вообще здесь делаешь?
– Извини, извини. Мне очень жаль, что так получилось. – Чуть отстранив меня, Маркус заглянул мне в лицо. – Я шел в ванную комнату наверху. Просто не хотел тебя будить. Прости, что я тебя напугал.
– А почему ты не на своем мероприятии?
Маркус опустился на нижнюю ступеньку лестницы. Только сейчас я заметила, что лицо у него бледное, под глазами залегли темные тени, а самого его бьет дрожь. У ног его стояла чемодан с вещами, который он брал с собой в поездку. В руке, словно некое миниатюрное оружие, муж держал зубную щетку.
Часть пятая
Он
В пятницу я не хотел идти на работу, чтобы не оставлять одних Джоша и
Тессу, но жена сказала, что я должен хотя бы показаться в офисе.
Впрочем, мои планы в любом случае не имели большого значения.
Он знал, и где я живу, и где работаю.
От станции я пробирался к офису какими-то глухими, боковыми улочками и переулками, мимо собора, все время озираясь по сторонам. День был жаркий, народу вокруг было много – стайки школьников, ярко одетые мужчины и женщины, в том числе туристы. На местном рынке, откуда доносились запахи колбасных изделий и кожи, царило оживление. Почти каждый прохожий держал в руке стакан со смузи. Я шел зигзагами, виляя из стороны в сторону, стараясь запутать следы.
В фойе офиса было пусто. На экране телевизора канал Си-эн-эн с выключенным звуком транслировал матч Кубка Америки. Я пересек вестибюль, вошел в лифт и поднялся наверх.
Сотрудников на месте оказалось немного – команда, отправившаяся в пресс-тур, еще не вернулась. Кивнув Сэму и Эмме, которые вяло флиртовали в углу, я невольно подумал, известно ли им уже от других о моем вечернем позоре. Затем я уселся за стол и стал пытаться привести мысли в порядок.
Мы оба – и я, и Тесса – накануне почти не спали. Полночи мы говорили о Джепсоме. Тесса пришла в ужас, узнав, что он появился на мероприятии в Байсестере. Она снова и снова спрашивала меня, что конкретно он сказал. Я не мог вспомнить все в деталях – у меня осталось лишь ощущение, что он хотел сломать мою жизнь, что он зациклен на членах моей семьи – на жене, на Джоше. Мне никак не удавалось выбросить из головы его слова о том, что поскольку он спас жизнь моему сыну, он чувствует ответственность за него. Когда-нибудь кто-нибудь заберет у вас вашего сына. Тессе я об этом не рассказывал. Однако я вынужден был признать, что она права: по всей вероятности, наш общий знакомый был именно тем Дэйвом Джепсомом, чей профиль она нашла в соцсетях – и соответственно, именно тем человеком, которому судом было запрещено приближаться на расстояние меньше 300 футов к его бывшей жене. Что же он натворил? Какого рода опасности он подверг свою экс-супругу, если реакция Фемиды была столь серьезной? Все это было просто ужасно. Мало того, Тесса поговорила с Морин, женщиной, с которой мы познакомились на пляже во время отпуска, и все опасения моей супруги подтвердились. Джепсом не имел никакого отношения к греческой пляжной компании. Он просто прилип, прицепился к ней, как впоследствии и к нам. Кто же он, черт возьми, такой? И что ему нужно от нас?
Я обхватил голову руками. В Байсестере я натворил много такого, о чем вполне мог пожалеть. Например, разозлил Джепсома. К тому же я в присутствии моих коллег, клиентов, журналистов продемонстрировал нерешительность, использовал в разговоре ругательства, что также было не в мою пользу. Кончилось же все тем, что я просто сбежал с места конфликта, как последний трус, как жалкая, дрожащая пародия на мужчину.
Я сложил аккуратной стопкой несколько ручек, повернув колпачки в одну сторону. Одно я мог сказать совершенно точно: больше ему не удастся взять надо мной верх.
Ждать возвращения сотрудников, принимавших участие в пресс-туре, который был посвящен перезапуску сети отелей «Сэвен Найтс», пришлось долго. Заботясь о своей осанке, Эмма стала вместо стула использовать швейцарский мяч для фитнеса. Поэтому всякий раз, проходя мимо, мы с Сэмом пытались выбить мяч из-под нее. В помещении стоял запах мясного пирога – кто-то воспользовался микроволновкой. Я дважды позвонил Мэри. В первый раз звонок был переадресован на голосовую почту, во второй Мэри довольно сухим тоном попросила разрешения мне перезвонить. На меня уже начинал ощутимо давить вал текущих дел – мне, например, передали просьбу позвонить Дмитрию. Однако я никак не мог сосредоточиться. Я бесцельно бродил по кабинету, то и дело останавливаясь и выглядывая в окно. Наблюдать за тем, что происходило внизу, было довольно затруднительно – поле зрения сужала проходящая вдоль здания балка. Поэтому я принялся глазеть в окно комнаты с выкрашенными белой краской стенами в здании напротив. Там на односпальной кровати лежал мужчина в костюме.
