Паренек, не дожидаясь официальной церемонии, прищелкнул каблуками ботфортов и слегка наклонил голову в лохматой белой шапке. Его форма отличалась от одежды коллег: на груди, помимо двух рядов золотых пуговиц, мельтешили какие-то нашивки, да и на алых погонах было больше полосок. Коренастый, живые любопытные глаза. Слегка за тридцать.
Полная противоположность графу Александру, окутанному неким романтическим ореолом. Сейчас вот граф картинно стоял в свете прожекторов, хмурясь на дразнилку с перьями.
— Лиза, — сухо представилась она.
Некогда ей было знакомиться со всякими унтер-офицерчиками. Ей нужно было бежать к Пуське, и сразу домой. Но без Филиппа Петровича, опасалась Лиза, кота ей попросту не отдадут. Шеф же спускаться не спешил. Поэтому приходилось торчать здесь, на крыше, открытой всем морским ветрам, и слушать всякую ерундистику, которую нёс этот парень в высокой шапке с золотым двуглавым орлом.
— Елизавета? Царское имя. Сударыня, ответьте мне только на один вопрос: вам было больно?
— Что?
— Падать с Олимпа на нашу грешную землю?
Лиза хмыкнула.
— Скажите спасибо, что не грохнулась с крыши, на радость зрителям.
— Кстати о зрителях: вы в курсе, что мы в прямом эфире «Всемогущего»? — Макс кивнул на ближайшую летающую камеру. — На нас сейчас смотрят не только те, кто остался на площади, но и миллионы бездельников по всему миру. Хорошо хоть, звук не пишется — дроны мешают, жужжат. Так что можете помахать ручкой своему бойфренду, сударыня, у вас ведь есть бойфренд?
Ответить ей помешал возглас графа Александра:
— Так вот где был микрофон, Филипп Петрович! Прямо в ручке этого жезла.
Мягкий голос графа, многократно усиленный динамиками, отразился от соседних храмов.
Люди, медленно разбредавшиеся с площади (Мяурисио уже увели, кот сидел в корзине и трюков не показывал, на крыше ничего интересного уже не происходило), одновременно остановились и повернулись к экрану.
— Превосходно! Благодарю вас, граф. — Филипп Петрович поманил к себе квадрик с камерой. — Дамы и господа, в завершение этого насыщенного дня позвольте сделать одно объявление. Нет, не про резиновую курицу, как вы могли бы подумать. — Он усмехнулся в усы. — Позвольте представить вам нового сотрудника Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества. Приветствуйте — Елизавета Андреевна Ласточкина, наш ветеринар и представитель Великого Усуса на земле!
Лиза разинула рот. Филипп Петрович ей подмигнул из-под седых бровей.
Снизу донеслось изумленное дружное «ох», а затем — аплодисменты. К ним присоединились необыкновенно довольный шеф, удивленный граф и бодрый Макс.
— Этот ветеринар, дамы и господа, и резиновую курицу заставит полететь! — пошутил в микрофон Филипп Петрович. Толпа просто взорвалась от восторга. Видно, остроты по мотивам знаменитой телерекламы здесь пользовались особой популярностью.
Филипп Петрович, сопровождаемый порхающей камерой, подошел к Лизе поближе, откашлялся и молодецким жестом подкрутил усы.
— Елизавета Андреевна, — пророкотал он в микрофон, — готовы ли вы принять присягу, здесь и сейчас, перед лицом народа, Святого Усуса, квадрокоптеров «Всемогущего», а также всех резиновых куриц мира, которые нас сейчас смотрят?
Лиза сомневалась недолго. В конце концов, пообещать она может что угодно. Особенно — государству. «Честное слово» было для нее весьма размытым понятием. Таким же гибким и податливым, как гипотетическая резиновая курица.
— Да не вопрос, — легкомысленно кивнула она, думая про себя: соглашусь на всё, что приблизит меня к дому, ну или по крайней мере, для начала — к горячему душу, теплой пижаме и пуховому одеялу. А эти ребята из Седьмого отделения, похоже, отлично знают, где можно достать всё вышеперечисленное.
Филипп Петрович напустил на себя официальный вид и вызвал из Перстня старого приятеля — голографического орла, который завис над Лизиной головой, переливаясь синеватым светом и, кажется, еле слышно гудя. Вокруг него беспокойной стайкой сгрудились квадрики-камеры. Лиза сглотнула.
— Повторяйте за мной, сударыня: «Я, Елизавета Ласточкина, клянусь перед Великим Гербом Великой Империи в том, что хочу и должна Ее Императорскому Величеству Самодержице Всероссийской и гражданам Империи верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови. Клянусь защищать права каждого живого существа Империи. Клянусь ставить интересы короны и народа выше своих собственных. Подтверждаю сию клятву своим открытым взором».
Шеф активировал свое Разумное кольцо, чтобы сканировать Лизин зрачок, он же — зеркало души, которую она только передала в бессрочное пользование правительственной организации. С другой стороны — мало ли чего и кому она обещала? Вот и ритуальную клятву Айболита произносила в душном актовом зале академии, стоя под выцветшим плакатом "Где ветеринарная служба с колхозом в дружбе — там коровы всегда здоровы!". А посмотрите, чем ей приходится заниматься на работе в клинике.
Мда, посерьезнее будет, чем клятва Гиппократа, которую она полушутя, хором с другими выпускниками, произносила в душном актовом зале мединститута, хихикая с подружками над выцветшим плакатом: «Где ветеринарная служба с колхозом в дружбе — там коровы всегда здоровы!».
Синий орел сделал три круга над Лизиной головой и спрятался обратно в свое электронное гнездо.
— Поздравляю, Елизавета Андреевна, — сказал Филипп Петрович, улыбаясь ей совсем как дедушка. — Теперь вы часть нашей семьи.
Голова у Лизы снова бешено завертелась, на манер лопастей кружащих над ней квадриков, перед глазами возникло разноцветное марево.
Сквозь туман она услышала: «Граф, распорядитесь, будьте любезны, чтобы господина Мяурисио определили в тюрьму для владельцев животных». Потом смутно почувствовала, что ее берут под локоток, ведут вниз по лестнице. Кажется, она даже сумела поздороваться со своей новой коллегой Авророй, а та, не отрываясь от ноутбука, буркнула в ответ нечто неразборчивое.
Потом Лиза совершенно ясно осознала, что Пуська, родной и глупенький Пуська, прижался к ее мокрой груди. Кто-то — возможно, Филипп Петрович — провел ее по площади к стеклянной остановке, которая на самом деле оказалась большим лифтом. Лифт вознес их с Пусей к сияющим трубам и выпустил на огороженной платформе. Мгновенно подошел остроносый поезд, который шеф почему-то назвал трамваем. Не успела Лиза пристроиться на мягкой скамеечке, как Филипп Петрович сказал: «Наша остановка», и прибавил: «Сейчас увидите, сударыня, какую превосходную квартирку я вам только что арендовал онлайн. В Доме с Утками-мандаринками, что на Черной Речке. Отзывы самые лестные. Впрочем, неудивительно — это путиловская сеть».
Лиза пробормотала, что она хочет домой. Филипп Петрович сказал: "Так эта квартира и будет вашим домом, голубушка, пока мы не разберемся, как вернуть вас в родную реальность".
Потом они шли пешком еще минут пять, Лиза смотрела только себе под ноги, потому что доверия к нижним конечностям уже никакого не было. Так что ни где находится пресловутая «превосходная квартирка», ни что это за таинственный Дом с цитрусовыми утками, она так и не поняла.
