В разношерстной толпе показалось сплоченное сине-красное ядро: команда подтянутых спортсменов в цветах американского флага. Национальная сборная США, гордо заявляли надписи на их куртках. Парни и девушки громко обсуждали предстоящие гонки… на лопатах, как поняла Лиза. На лопатах? — подумала она. Да вы что, издеваетесь? Однако на спинах у ребят и правда были нарисованы лопаты, которыми снег убирают — в тех мирах, где еще не придумали беспилотных дворников-тракторишек, конечно.
— Категорически приветствую, Лизавета! Обзавелась новым блестящим кавалером? Поздравляю с покупочкой, удачная! В магазине была акция — получи два метра по цене метра семидесяти? — послышался знакомый голос, и откуда-то справа появился Максим Абрикосов собственной персоной. Вроде расслабленный, но в то же время и настороже. Болтать-то он болтал, однако при этом успевал зорко следить за толпой пассажиров. — Светлого утра, господин Шварц, — церемонно бросил он Платону.
— Светлого утра, сударь, — не менее церемонно отозвался тот.
— Макс! — обрадовалась Лиза. — Ты тоже здесь?
— По зову сердца, следовал за богиней в красной шляпе. — Макс молитвенно сложил руки, подмигнул ей, потом ухмыльнулся. — Плюс экстренный вызов от самого Ренненкампфа. Охраняем злополучный рейс из Нью-Йорка. Только что начали выпускать пассажиров. Тех, кто может передвигаться самостоятельно, конечно.
Он кивнул в сторону стеклянной стены, сквозь которую был виден золотой бок «Беркута» с логотипом «Гаккелевских авиалиний». Под самолетом, на расчищенном от снега асфальте, столпились десятки голубеньких микроавтобусов с красными крестами на борту. Очевидно, местные «Скорые».
— Сколько госпитализировано? — отрывисто спросил Платон.
— Двенадцать человек. Ничего серьезного. — Макс махнул рукой. — Давление, нервы. Уж больно народ нынче впечатлительный пошел! Слегка их потрясло при приземлении — и нате вам, сердечный приступ. Мы на учениях в Академии и пожестче посадочки видали. Помнится, катапультируемся мы с высоты восемьсот метров, а наш командир арбузные цукаты жует. Любил, понимаете, цукаты до потери пульса!
— Макс, парацетомол тебя побери, а питомцы-то там как? Что со зверьем? — прервала поток воспоминаний Лиза. — Ведите меня скорее к пациентам!
— Эмм, Лизавета… — Макс переглянулся с Платоном. — Ни у кого на рейсе не было питомцев.
— Нет, ну как же надоело чувствовать себя дурочкой с переулочка… — пробурчала Лиза и повысила голос: — Так какого альбуцида меня сюда дернули? Я, между прочим, едва на ногах держусь после тренажерки.
— Твоя задача: обследовать пилота. Дать заключение о его психическом состоянии, — граммофонным голосом сообщил Платон.
— Я же ветеринар! — воскликнула Лиза.
— Знаю. Потому тебя и вызвали.
— Лизавета, не нервничай. Дело в том, что пилот сэр Джим Пиг — кабан, — сжалился над ней Макс. — Причем не в переносном смысле, а в буквальном. Это самая настоящая розовая свинья, с пятачком, хвостиком колечком и всеми делами. Тебя что, не предупредили? Что у вас там в Семёрке творится? Где Филипп Петрович?
— В командировке. Не поверишь — в Нью-Йорке, — мрачно ответила Лиза. — Улетел туда позавчера. Какие-то дурацкие лекции читать. Может, как раз ваша розовая свинья с пятачком его туда и доставила. А Аврора, пупырка папавериновая, и не подумала меня ввести в курс дела. Кто вообще додумался назначить пилотом животное?
— Ха, была у нас одна забавная история… — Темные глаза Макса глаза игриво заискрились. — Джим — так звали бойфренда нашей восхитительной Императрицы, когда она была еще юной и свободной великой княжной. Потом паренек сделал большую глупость, бросил нашу чудную принцессу ради буфетчицы — так себе пампушка, откровенно говоря, Её Величество намного эффектнее. Я бы мог многое сказать о ее потрясных коленках, но, боюсь, этот вот дяденька, — он повел бровями в сторону непроницаемого Платона, — меня тут же и арестует. Словом, Екатерина Николаевна разозлилась и объявила на весь мир конкурс женихов. Выбирала будущего мужа в прямом эфира «Всемогущего», мы все не отлипали от экранов… Она давала кавалерам задания, они их выполняли. Одно из заданий было связано с поросенком, которого она из вредности назвала Джим.
— И как же он стал пилотом? — Лиза всё ещё ничего не понимала.
— А это один из женихов решил пошутить. Сказал, что в современных самолетах стоят такие системы автопилотирования, что в кабину можно и поросёнка Джима посадить, ничего страшного не случится. Ну а «Гаккелевские авиалинии» зацепились. В самом деле приняли свина на работу.
— Ну и дураки безмозглые, — постановила Лиза.
— Почему же? — не согласился Макс. — Ты не представляешь, какой это был сильный маркетинговый ход. Все стали ломиться к ним на рейсы. Популярность шоу женихов ведь была астрономической! Эх, жаль, не прошел я кастинг. А ведь какой презентационный видеоролик про себя соорудил! Прыгал там по крышам, ловил преступников, и всё это с мужественной усмешкой и острым словечком. Шепсинские блокбастеры нервно курят в сторонке… Да, был бы сейчас Императором-консортом, а не простым унтер-офицером… Основал бы собственную синемастудию, скажем, «СинеМакс»… Да ладно, что уж теперь говорить. Подождем Высочайшего Развода! — оптимистично заключил Макс. — А там, глядишь, «Всемогущий» и новую свадебную передачку затеет наподобие «Великой княжны лайв»… Постой, Лизавета, а разве в Швейцарии не писали об этом в газетах? Под заголовками «Царская дочь на продажу», "Прогнившие нравы"? Я видел репортаж по телику, как бравые швейцарские парни пытались вашу Стену перелезть, чтобы попасть на шоу.
— Ах да, теперь что-то припоминаю, — неубедительно соврала Лиза под пристальным взглядом Платона. — Царская дочь… Женихи… Да-да, определенно припоминаю… Просто нам в колхоз не все газеты вовремя доставляли… И там три коровы приболели, я их долго лечила, некогда было читать… Да и зрение у меня, знаете ли, так себе, не девочка уже, а в газетах буковки такие меленькие, лишний раз и не станешь их рассматривать…
— Где экипаж? — Платон решительно прервал жалкие Лизины лепетания.
— Все ждут вас в кабине пилота, — доложил Макс. — В царстве сэра Джима Пига. Другими словами, — он задорно хихикнул, — в летающем свинарнике.
* * *
Меньше всего кабина пилота походила на свинарник. Если честно, Лизина родная коммуналка гораздо больше соответствовала определению «хлев», чем это блестящее, стерильное пространство с панорамными окнами, которые занимали большую часть полукруглых стен, обшитых панелями из матовой стали.
Главное, что поразило Лизу, — полное отсутствие обычных приборов управления. В кабине не было ничего, кроме круглого железного загончика с прикрученной к нему табличкой «Сэр Джим Пиг». За решеткой возился и похрюкивал здоровенный лоснящийся кабан. Кабан был очень похож на Лизиного начальника, главврача ее клиники, так же блестел маленькими глазками и мотал толстыми брылями, только одет он был не в белый халат, а в мундир пилота — тёмно-синий, щеголеватый, с нашивками и логотипом «Гаккелевских авиалиний». Форменные брюки тоже наличествовали, с особой дырочкой для хвостика, достаточно просторные, чтобы под них можно было надеть великанские подгузники. В загоне было абсолютно чисто. Кабан во всем своем командирском великолепии отражался в полированном металле, покрывавшем пол. Копытца отбивали чечетку. Четвероногий летчик деловито урчал, поедая молодую морковь из синей пластиковой миски с фирменным значком авиакомпании.
