— Вот это ерундистика! Просто курам на смех! Вы же хотели сделать добро многим людям.
— Да, а в итоге не сделал даже одному человеку. — Граф опустил голову. — Понижение и выговор — не самое страшное, Елизавета Андреевна. Я, лично я виноват в том, что Лустенбергер сейчас томится в сырых застенках швейцарских спецслужб. Я не должен был позволить Платону послать ту телеграмму.
Он сжал валявшийся на столе лимончик так, что едкий сок брызнул во все стороны, в том числе и Лизе в глаза. Этот инцидент несколько оживил кислую обстановку. Еще больше оживили ее Лизины витьеватые медицинские ругательства, среди которых «да какого гидрохлортиазида?» и «во имя реабсорбции ионов в дистальных канальцах нефрона!» были самыми невинными.
Граф, бормоча извинения вперемешку со стихами, бросился набирать фонтанную воду в чашку из-под чая, намочил в фонтане плащ, не заметил этого, разлил фонтанную воду из чашки Лизе на колени, завел длиннющую, полную раскаяния речь под заголовком «Могу ли я надеяться, что вы когда-либо простите мою неуклюжесть?», — однако довести выступление до конца ему помешали Перстни, его и Лизин, синхронно пискнувшие на весь зал.
— Сядьте же наконец на место, граф, — с досадой сказала Лиза, пытаясь салфетками высушить свои многострадальные легинсы. — Одного сюрпризного душа в месяц мне более чем достаточно. Что там пришло за сообщение?
— От Авроры — пишет, Седьмое Отделение только что поднялось на четвертое место в Рейтинге Отделений Личной Канцелярии… Грандиозно! Поздравляю, сударыня! Заказать вам еще что-нибудь?
Полученное Лизой сообщение содержало ту же отличную новость, только в конце вредная Аврора еще приписала: «Ты всё ближе к телепорту, Лиззи. Помни о диете, бейби!!! Стоп блинам и пирожкам!!! Толстуху в другой мир не пустят, ха-ха».
Поэтому, исключительно в знак протеста, Лиза ответила графу:
— Что? Да, закажите-ка мне еще парочку блинов с собой и кофе на вынос, я честно заслужила.
Кныш Принц Чарльз
31 декабря — 1 января
Если вы никогда не пробовали еловое пиво, считайте, вам крупно повезло, мрачно думала Лиза, сидя за столиком экзотического трактира на окраине имперского Петербурга.
В ее родной реальности эта местность называлось деревней Самаркой, сюда свозили мусор со всего мегаполиса. Мусор тихо копился в кучах, разлагался и постепенно заражал и без того непримечательные окрестности.
В альтернативной реальности никакой деревни Самарки тут и в помине не было — столица давно разрослась во все стороны. В этой части города вольготно раскинулся квартал безудержных ночных развлечений — Баронский квартал, "петербургская Ибица". Здесь империя зажигала, активно заражая окрестности грохочущими хитами Беты и накапливая кучи звенящих монет в недрах «одноруких бандитов». Баронский квартал Петербурга состоял сплошь из немыслимых ресторанов, ночных клубов, уличных танцполов, казино, баров сомнительного обличья и слоняющихся по широким проспектам бездельников. Возможно, баронов. Сложно было вот так сказать наверняка.
Трактир, куда притащила коллег Аврора, назывался «Нализаться до глобализации». Язык сломаешь. А это специально, пояснила Аврора. По скороговорке можно проверить степень своего опьянения. Добрался до «глобализации» — смело заказывый еще бокальчик. Бубнишь «нал… нализ… глолиз… зизация» — пора домой.
Напитки в трактире cоответствовали названию.
Граф пил «Осколки солнца»: дико дорогое шампанское, которое подавалось в узком прозрачном чайнике — с носиком и ситечком. В чайнике бродили пузырьки и кружились хлопья самого настоящего золота. Ситечко нужно было для того, чтобы золотые «чаинки» не попадали в бокал.
Аврора заказала себе ликер черного цвета, крепостью 65 градусов. Лиза принюхалась — и тут же отодвинулась на другой конец стола: от черной дряни несло то ли жженой резиной, то ли скипидаром, смешанным с гудроном, в общем, чем-то непередаваемо гадким. Называлась сия субстанция «Game over».
Филипп Петрович по-прежнему отсутствовал — завершал серию семинаров в Америке.
Макс, увязавшийся за Ищейками, налегал на безалкогольную рябиновую водку-«сумасбродку», в высшей степени странное изделие фирмы «Купец Сумасбродов и супруга». Напиток пах водкой и на вкус был как водка, настоянная на рябине, однако не содержал ни грамма спирта. Впрочем, Макс всё равно слегка захмелел: «Многовековая генетическая память, понимаешь, Лизавета? Сработал культурный код», — важно объяснил он ошарашенной Лизе.
Сама же Лиза, после долгих мучительных раздумий (меню здесь было совершенно дурацким), выбрала еловое пиво. Нормальных напитков трактир не предлагал. Слово «пиво» хотя бы показалось знакомым. Однако филологическим сходством всё и ограничилось. Пиво было густым, тягучим, почти что без пены, а на вкус — как зубная паста для чувствительных десен, в которую щедрой рукой добавили болотную сырость. Если бы кто-то на Лизиной родине додумался изготавливать коктейли на основе воды, взятой из отравленной отходами речки Самарки, протекавшей в одноименной помоечной деревеньке, — получилось бы примерно то же самое.
Однако со своей задачей — мягкого, но уверенного опьянения — еловое пиво вполне справлялось, поэтому Лиза продолжала его пить, морщась и кривя нос. Батюшка миотропный бендазол, Новый год всё-таки!
«Иронии судьбы» здесь не было, деда Мороза тоже, привычного оливье с колбасой тем более, пришлось отмечать праздник по местным традициям.
Которые включали в себя заказ новогодних блюд по коду ДНК.
— Что за… Что еще за пупырки папавериновые? — ошалела Лиза в начале вечера, когда при входе в трактир компьютерный голос попросил ее положить свой волос на стерильный подносик, выдвинувшийся из некого подобия банкомата.
— Влетит в копейку, но стоит того, — сообщила Аврора. — Индивидуальные блюда для каждого клиента. Оч прикольно. Ты будешь в шоке, Лиззи. Готовит единственный повар, которому я доверю — три-дэ принтер собственной персоной. А то иди доверься этим ламерам из обычных ресторанов — еще своих волос натрясут тебе в суп! Наши данные уже в памяти трактира. А ты тут в первый раз. Грузи свой волос на поднос. Через сорок пять минут заказ будет готов.
— Долго-то как… И дорого! Хоть бы скидку какую дали представителю Личной Канцелярии, изверги, — бурчала Лиза, оплачивая с Перстня 7 рублей 65 копеек за сомнительный ужин из одного блюда без названия на основе кода ее личной ДНК. — В моём мире даже простому гаишнику скинули бы с обычной цены процентов девяносто, да еще и в ножки поклонились.
— В этом-то и фишка, бейби! Некому тут кланяться в твои щуплые ножки! — радостно объяснила Аврора, пробираясь по ультрахромированному залу к свободному столику в углу. Всё здесь было холодным и безликим, за исключением двух больших портретов на стене с подписью: "Фёдор Крик и Джеймс Уотсон, первооткрыватели структуры ДНК". — Говорю же — принтер еду печатает! А вместо официантов — беспилотные тележки! Обожаю этот трактир.
