С каждым метром ботинки всё больше увязали в топи, но Алексей не обращал внимания на такой пустяк — Поповича занимала только предстоящая битва с корнем-великаном. Хватит ли у него сил дернуть как следует? Сможет ли он вытянуть эту болотную царь-репку в одиночку? Эх, не было у него ни бабки, ни внучки, ни Жучки, ни кошки… А грызунов он не любил, так что ну ее, эту мышку.
Еще несколько шагов… Почему так трудно идти? Ах да, тут же болото… Топь уже почти по пояс, но это ерунда, главное — вот он, царь-рогоз, еще чуть-чуть и этой самонадеянной фальшивой эскимохе конец, вылетит из земли, как пробка из шампанского… Позвольте, а где, собственно, земля?
Ногам не во что было упереться. Именно так, наверное, чувствуют себя космонавты в невесомости.
Он оторвал взгляд от рогоза и посмотрел вниз. Буро-зеленая, дурно пахнущая жижа добралась уже до подола рубахи. Его прошиб холодный пот.
— Ёлки, — громко сказал Алексей и судорожно схватился за крепкий стебель той самой самонадеянной эскимохи, которую секунду назад собирался съесть на обед.
— Ёлки, ёлки, ёлки, — повторил он, чувствуя, как трещит под его весом гигантский рогоз, как все глубже затягивает его трясина. — Соня! — вдруг крикнул он, сам не зная почему. — Соня, Сонечка!
Его охватила такая паника, что он даже не отдавал себе отчета в том, что вообще что-то говорит и уж тем более орет, как раненый лось. Меньше всего Алексей думал о том, как бы покрасивее погибнуть с любимым именем на устах. Просто голосил, поддавшись животному инстинкту, на весь лес:
— Соооня, Сонюшка, Соня-Соня-Соня!
А сам в это время неумолимо погружался в бездонную пучину вместе с рогозом, выворачивая своим весом громадное растение — вот и корень, похожий на крокодила-альбиноса, показался надо мхом…
— Соня… — стонал Алексей.
— Лелик? — вдруг послышался неимоверно удивленный и неимоверно знакомый голос. — Лёлечка, это ты?
— А? — Алексей повел вокруг больными глазами. Жижа достигла груди, уже скрылись из вида богатырские руки, все еще зачем-то сжимавшие никчемный стебель рогоза. Вокруг были сплошные заросли осоки, и Алексей смутно подумал, что родной голос ему попросту примерещился напоследок.
— Ну и щетина… Ты что, тонешь? Папа, скорей сюда! — с новой силой зазвенел все тот же голос и прямо перед Алексеем материализовался ангел. Нет, не Ангел Головастиков, напыщенный и самовлюбленный телеведущий, а настоящий ангел, принявший обличье его невесты Софи. Голубые глаза, обычно игриво-умные, светятся изумлением, загорелая рука с бесчисленными фенечками и серебряными кольцами прижата к губам. На ангеле длинная цветастая юбка, подол подоткнут, открывает взору снегоступы, надетые поверх кожаных сандалий. Светлые волосы рассыпаны по плечам, в них, как всегда, магически поблескивают бусины.
— Я в раю, — прохрипел Алексей и впал в некое подобие легкого транса, словно бы его накачали лосиной дозой успокоительного. Дальше он только блаженно улыбался и даже не поморщился от боли, когда тонкая загорелая рука, звеня браслетами, схватила его за волосы и ангел с недюжинной силой дернул его голову вверх, не давая захлебнуться трясиной.
— Дай помогу… Да никак это наш Алёша? Чтоб я на шестеренки развалился, он, Софи, он! И откуда он тут взялся? — зазвучал еще один знакомый голос, на этот раз приятный мягкий баритон, и в весьма ограниченном поле зрения Алексея возник ангел постарше, в образе его хорошего друга и наставника Николая Константиновича Романова — тоже в снегоступах, в чистом сером комбинезоне с логотипом Русско-Балта на груди, зеленой ромашкой.
Алексей будто со стороны наблюдал за тем, как два бескрылых ангела, кряхтя и охая, выдирали его из смертельных объятий болота, а потом волокли его по жиже, словно мясную тушу, пока он спиной не почувствовал твердую почву, лишь слегка прикрытую сухим мхом. Едва только его устроили поудобнее между двух выпирающих из земли могучих корней старой березы, Алексей задал давно мучивший его вопрос:
— Скажите, а почему у вас нет крыльев? — сказал он слабеньким голоском, доверчиво переводя взгляд с одного любимого лица на другое. — Крылья вышли из райской моды? Нынешние ангелы передвигаются на квадрокоптерах?
— Лелик, тебе вредно дышать болотными газами, — строго сказал ангел помоложе. — И объясни наконец, что ты тут делаешь и почему отрастил такую противную щетину? Сегодня же чтобы сбрил! Иначе о свадьбе можешь и не мечтать. Я с таким лешим к Регистрационной Дуге и на километр не подойду.
— Софи, Софи, дай Алёше сперва отдышаться, — примирительно сказал ангел постарше. — Полагаю, у него легкое помутнение рассудка на фоне экстремальной ситуации. А как он здесь оказался, догадаться несложно. Я же тебе сразу, как только услышал про побег, сказал, что Алёша устремится в Вятку, к родителям. Готов поспорить на подвеску своего «Фодиатора» — нашему другу и в голову не пришло, что именно там его и будут искать в первую очередь агенты Нулёвки. Он слишком далек от криминального мира, чтобы мыслить как преступник. Эх, Алёша, Алёша! А вот не сбежал бы ты из-под ареста, узнал бы, что с тебя сняты все обвинения.
— Как сняты? — Алексей мгновенно пришел в себя и приподнялся на локтях. — Все?
— Если не считать побега, — уточнил Николай Константинович. — Но, друг мой, эта статья гораздо менее тяжкая, чем теракт.
— Фууух, — выдохнул Алексей. — Елки… Поверить не могу. Значит, все-таки Катя настояла на моей невиновности?
— Можно и так сказать, — согласился Николай Константинович. — Но все же в основном благодари ученых, которые выяснили причину глобального сбоя. Произошла инверсия магнитных полюсов… А впрочем, ты сейчас немного не в себе, так что подробности потом, в другой обстановке.
— Так, ясно, что ничего не ясно, — сказал Алексей. — Я понял только то, что меня перестали подозревать в заговоре против императрицы и всего света. Ну и хорошо, ну и славно. А то я, видите ли, сейчас несколько не в форме. Притомился немного, по лесам и болотам гуляючи. Скажите мне лучше вот что: как вы-то тут оказались?
— Мы едем в Сибирь, строить мегамагнит, чтобы перевернуть полюса, — туманно объяснил Николай Константинович. — Софи я прихватил с собой, не решился оставить ее в Петербурге один на один с Рененнкампфом. Не нравится мне выражение его лица. Над девочкой сгущаются тучи, а матери, как всегда, ни до чего нет дела, кроме собственной персоны.
— К тому же я верила, что встречу тебя по дороге, — нежно сказала Софи. — Папа говорил, вероятность один к миллиарду, а я чувствовала вот здесь, — она прижала руки к тонкой льняной блузке, — и сердце меня не обмануло. Хоть я и не предполагала, что вместо своего милого Лелика увижу лесное чудище. Вот так бородища, а исхудал-то, исхудал как! Глаза голодные, из зарослей так и сверкают, ух!
— А на болоте-то вы что делали? — не понял Алексей. — Все дороги отсюда далеко.
— Мы за камышом, точнее, за рогозом сюда пришли, его тут много, — серьезно сообщил Николай Константинович. — Удивительно, Алёша, что именно его ты и держишь в руках с удивительным упрямством.
