Остаюсь Вашей преданной слугой, Наила».
Стул заскрипел, когда Наила откинулась на спинку и, глядя на экран, принялась обдумывать написанные ею слова. В комнате царила почти неестественная тишина, нарушаемая лишь едва слышным дыханием женщины и работой машины, от которой слегка вибрировал пол.
Наила внимательно перечитывала текст, обдумывая каждое слово. Послание было предназначено исключительно для глаз Бога-Императора и требовало не только безусловной правдивости. Оно требовало предельной искренности и беспристрастности, которые истощали Наилу. Наконец женщина решительно кивнула головой и нажала клавишу, которая закодирует послание и приготовит его к передаче. Склонив голову, она молча помолилась, и повернув столик, утопила его в стену. Послание было передано. Бог лично вмонтировал ей в мозг специальное устройство и лично взял с женщины клятву, что она никогда и ни под каким видом никому об этом не расскажет, предупредив, что может настать момент, когда он, Бог, будет говорить с ней с помощью этого устройства. До сих пор этот момент не наступил. Наила подозревала, что этот аппарат придумали иксианцы — уж очень подозрительный был у него вид. Но Бог самолично имплантировал ей в мозг этот аппарат, и Наила могла с чистой совестью игнорировать тот факт, что прибор очень походил на компьютер, а они были запрещены Великим Сходом.
«Не сотвори машину по образу и подобию ума!»
Наила содрогнулась. Она встала и поставила стул на его обычное место возле топчана. Тяжелому мускулистому телу было тесно в тонкой синей пижаме. Во всем облике женщины сквозила обдуманность действий, идеально приспособленных к огромной физической силе. Около топчана она оглянулась и посмотрела на то место, где был экран. Сейчас он был закрыт стенной панелью, которая ничем, абсолютно ничем, не отличалась от прочих темно-серых металлических панелей.
Наила глубоко вздохнула, взяла себя в руки и вышла из комнаты через единственную дверь в серый проход, освещенный белым шаровым светильником. Здесь шум машин был громче. Наила свернула налево и через несколько минут оказалась в большой комнате Сионы. В середине помещения стоял стол, на котором были сложены вещи, похищенные в Цитадели. Вся сцена освещалась серебристыми шаровыми лампами — у стола стояли Сиона и ее помощник Топри.
Наила, с восхищением относившаяся к Сионе, не могла понять, что хорошего девушка находит в Топри, по ее мнению, этот человек не заслуживал ничего, кроме откровенной неприязни. Топри был нервный, толстый мужчина с зелеными навыкате глазами, курносым носом, тонкими губами и полным, с ямочкой подбородком. Голос у Топри был неприятным и визгливым.
— Посмотри-ка, Наила! Нет, ты только посмотри, что нашла Сиона между страницами книг.
Наила молча закрыла и заперла единственную дверь комнаты.
— Ты слишком много говоришь, Топри, — произнесла она. — Ты — болтун. Откуда ты знал, что я в коридоре одна?
Топри побледнел. На лице его появилась сердитая гримаса.
— Боюсь, что она права, — заговорила Сиона. — Почему ты решил, что я хочу, чтобы Наила знала о моем открытии?
— Но ты же полностью ей доверяешь.
Сиона обернулась к Наиле.
— А ты знаешь, почему я тебе доверяю, Наила? — вопрос был задан будничным тоном, лишенным каких бы то ни было эмоций.
Наилу липкой, противной волной окатил страх. Неужели Сиона раскрыла ее тайну?
Неужели я подвела моего господина?
— Ты не можешь ответить мне на этот вопрос?
— Разве я когда-нибудь давала повод подозревать меня? — ответила Наила вопросом на вопрос.
— Это недостаточный повод для доверия, — возразила Сиона. — В мире нет совершенства — ни среди людей, ни среди машин.
— Но тогда почему ты мне доверяешь?
— Потому что твои действия находятся в полном согласии с твоими словами. Вот, например, ты не любишь Топри и не считаешь нужным скрывать это за лживыми словами.
Наила посмотрела на Топри, и тот нервно кашлянул!
— Я ему не доверяю, — призналась женщина.
Слова сорвались с ее языка без всякого обдумывания, и только спустя мгновение Наила осознала истинную причину своей неприязни — Топри предаст любого ради личной выгоды.
Лицо мужчины снова исказилось от гнева.
— Я не собираюсь стоять здесь и спокойно выслушивать ее оскорбления, — сказал он и направился к выходу. Сиона остановила его движением руки. Топри в нерешительности остановился.
— Хотя мы произносим старинные фрименские формулы и клянемся друг другу в верности, не это держит нас вместе, — сказала Сиона. — Все основано на деле и целях. Это единственное, что я принимаю во внимание. Вы меня понимаете?
Топри машинально кивнул, но Наила отрицательно покачала головой.
Сиона улыбнулась женщине.
— Ты не всегда соглашаешься с моими решениями, не правда ли, Наила?
— Нет, — через силу выдавила из себя женщина.
— Больше того, ты никогда не считаешь нужным скрывать свое несогласие, но тем не менее ты всегда мне подчиняешься. Почему?
— Потому что я дала клятву.
— Но я же сказала, что этого недостаточно.
Наила почувствовала, что покрывается потом, поняла, что выдает себя, но не могла ничего поделать. Как мне быть? Я поклялась Богу, что буду во всем подчиняться Сионе, но не могу сказать ей об этом.
— Ты должна ответить на мой вопрос, — жестко произнесла Сиона. — Я тебе приказываю.
Наила затаила дыхание. Возникла дилемма, которой она всегда очень боялась. Выхода не было. Она мысленно помолилась и тихо заговорила.
— Я поклялась Богу, что буду тебе повиноваться.
Сиона хлопнула в ладоши и рассмеялась.
— Так я и знала.
Топри усмехнулся.
— Молчи, Топри, — приказала Сиона. — Я хочу преподать урок тебе. Ты не веришь никому, даже самому себе.
— Но я…
— Молчать, я сказала! Наила верит. Я верю. Это то, что нас объединяет. Вера.
Топри был до крайности изумлен.
— Вера? Ты веришь…
— Идиот, я верю не в Бога-Императора! Мы верим, что высшая сила поставит на место тирана в облике червя. И мы — та высшая сила.
Наила порывисто вздохнула.
— Все в порядке, Наила, — сказала Сиона. — Мне совершенно все равно, откуда ты черпаешь свою силу… и свою веру.
Наила широко улыбнулась. Никогда еще не была она столь сильно взволнована мудростью своего Господа. Мне позволено говорить правду, и это служит моему Богу!
— Давайте я лучше покажу вам, что мне удалось найти в этих книгах, — заговорила Сиона и ткнула пальцем в листки обыкновенной бумаги. — Эти листочки были заложены между страницами записок.
