– Вы просто позёр, через силу храбрящийся перед тем, как шагнуть в вечность. Но своим поведением вы вызываете во мне чувство уважения. Ценю! – С этими словами Бенкендорф нажал на курок и…
И ничего не произошло. Осечка!
– Donnerwetter!
[33]
Шеф жандармерии снова взвёл курок, и снова выстрела не последовало. Третья попытка также не принесла результата.
– Наверное, отсырел порох, – пробормотал Бенкендорф, с недовольной миной убирая пистолет обратно за пояс и деловито доставая из ножен клинок. – Что ж, придётся пролить чуток больше крови. Палашом было бы сподручнее, но и шпага, думаю, не подведёт.
В этот миг Пётр Иванович понял, что на горизонте замаячил шанс спасти свою пусть и не выдающуюся, но всё же вполне дорогую для него жизнь. И вместо того, чтобы гордо подставлять грудь под укол холодной стали, он сначала попятился, а затем резко развернулся и кинулся наутёк.
– Ах ты!.. – Досадливый возглас Бенкендорфа растаял в моросящем дожде где-то позади.
Так быстро Пётр Иванович бежал, наверное, когда в прошлой жизни так же удирал от своих убийц. Словно улепётывающий от лисы заяц, он петлял меж деревьев, умом сознавая, что немолодой глава тайной канцелярии вряд ли его догонит, а страх всё равно гнал его вперёд, в самую чащу, подальше от страшного Бенкендорфа и его смертоносной шпаги.
Глава 12
К ак долго он так бежал, прежде чем сделать передышку, Копытман затруднился бы ответить. Часов при нём теперь не было, а что касается направления, он мог бы, пожалуй, ориентироваться по солнцу, однако, хотя дождик и утих, небо по-прежнему оставалось затянуто тучами. Спасаясь от преследователей, он потерял фуражку, но в данный момент это казалось ему совершеннейшим пустяком. Немного отдышавшись, инспектор двинулся дальше, теперь уже скорым шагом, надеясь, что Бенкендорф не организовал за ним погоню.
Он окончательно потерял счёт времени. Часы, конечно, было жалко, но Пётр Иванович утешал себя цитатой из любимого им Артура Шопенгауэра: «То, что есть в человеке, несомненно важнее того, что есть у человека».
Он начал было смаковать эту мысль, но тут вдруг перед ним возникла стена слегка клубящегося тумана. Такого плотного, что, казалось, его можно было отрывать ломтями, как сладкую вату.
Пётр Иванович замер, посмотрел по сторонам, надеясь, что туман можно обойти, и, к своему изумлению, обнаружил, что теперь белая стена окружает его со всех сторон. Мало того, она медленно и неуклонно сжималась, словно кольца питона, готового задушить свою жертву.
«Что за чёрт, – подумал он, чувствуя нарастающую панику. – Из огня да в полымя. Первый раз вижу такой туман… Нет, было что-то подобное, когда я заблудился и попал в прошлое, но чтобы такой плотный… Невероятно!»
Решившись, Копытман выставил руки перед собой, зажмурился и сделал осторожный шаг в кромешной белизне. Поначалу он шёл на ощупь, маленькими шажками, то и дело натыкаясь на стволы деревьев, затем всё же рискнул открыть глаза, надеясь, что очки спасут его органы зрения от проникновения в них посторонних предметов, – и обомлел!
Никакого тумана не было и в помине, а он находился в сосновом бору, и сквозь кроны сосен настырно пробивались лучи солнца. Погода переменилась чудесным образом за несколько минут, да и лес из смешанного неожиданно перешёл в сосновый. У Копытмана возникло ощущение, будто он вернулся на балтийское побережье – так явственно потянуло морем.
Обуреваемый странным предчувствием, он двинулся на запах моря, и вскоре вышел… на асфальтированное шоссе. Может, за месяц, проведённый в прошлом, он и подзабыл, как выглядели российские дороги XXI века, однако явно не столь идеально, как то, что сейчас предстало его глазам. И когда только успели?
«Пожалуй, не хуже, чем в Европе или Америке, – подумал инспектор, в силу своего домоседства дальше Финляндии и обычных для россиян заграничных курортов не выбиравшийся. – Так это что же получается? Это, выходит, я вернулся в своё будущее?!»
Не успел он переварить сей неожиданный факт, как послышался приглушённый звук мотора и из-за скрытого соснами поворота показался сверкающий лаком и никелем лимузин тёмного цвета. Авто мягко затормозило напротив Копытмана, и из машины выскочил толстенький тип с блестящей залысиной и бородкой, по виду вылитый вождь мирового пролетариата. Одет он был в тёмно-синий костюм с какими-то непонятными нашивками, среди которых инспектор разглядел и двуглавого орла.
– Пётр Иванович, господи боже мой, нашлись!
Незнакомец кинулся к Копытману, щупая его одежду, словно не веря, что перед ним человек из плоти и крови, в глазах его блестели слёзы счастья.
– Мы ведь с ног сбились, пока вас искали… Я вам звоню – вы не отзываетесь. Уже и службу поиска пропавших людей подключили…
– МЧС, – автоматически поправил Копытман.
– Что? Ах, не суть… Ваша супруга каждые полчаса звонит мне на телефон, детишки, небось, переживают, да и мы тут все не знаем, что и думать! Ушли в лес прогуляться, воздухом, как вы выразились, подышать, наедине с природой побыть – и пропали! Это ведь сколько же времени прошло… – Толстячок задрал рукав пиджака, где на запястье обнаружилось устройство из разряда новомодных смарт-часов со множеством самых разнообразных функций. – Шестнадцать часов без малого! – продолжил он свои стенания. – Ушли и как в воду канули, ей-богу! Ни свет ни заря сотрудники СППЛ прочесали окрестности, только грибника-пенсионера нашли, который тоже в пропавших числился третий день. Сейчас собирались как раз на второй заход, расширить ареал поисков. Надо бы их обрадовать. – Он извлёк из недр своего костюма аппарат, внешне практически ничем не отличающийся от большинства известных Копытману моделей смартфонов с тачскринами, набрал номер и произнёс в микрофон: – Яков Никитич, отбой! Нашёлся Пётр Иванович… Да, из леса вышел, помятый, но живой и вроде бы здоровый. Физически во всяком случае… Да… Да, ну всё, давай, спасибо твоим ребятам… Фух, с этими разобрались, – выдохнул он, убирая телефон обратно в карман. – Но что это на вас за костюм? Явно не нашего ведомства.
– А какого, простите, ведомства?
– Господи, Пётр Иванович, что же с вами произошло? Я уж не спрашиваю, почему на вас другие очки… Меня-то вы помните?
– Э-э-э…
– О боже ж ты мой! – не унимался незнакомец, чьи брови страдальчески изогнулись. – Лаптев я, Лаптев Юрий Казимирович, ваш секретарь и помощник уже третий год, как вы заняли пост главы Министерства по налогам и сборам Российской Федерации. Ну что, вспомнили? – В глазах толстячка плескалась такая надежда, что Копытман не мог его разочаровать.
– Конечно же, Юрий Казимирович, я вас помню. Просто события последних часов меня, скажем так, выбили из колеи.
– Так что случилось-то? Где вы пропадали?
И правда, а что он скажет этому «секретарю и помощнику»? Что побывал в 1841 году от Рождества Христова и вернулся обратно в будущее, которое каким-то загадочным образом изменилось? Что, будучи рядовым инспектором, он вернулся министром? А может, сказать, например, что просто отшибло память?
