У переохлаждения несколько этапов. Легкое, среднее, тяжелое. Любой перепад температур – это стресс для внутренних органов. Охлаждение ведет к простуде, риниту, недомоганию, формированию холодовой аллегрии. Сопливый боец не боец, на все отвлекается, прислушивается к собственным ощущениям и жалеет себя. Замедляются рефлексы, притупляется внимание, человек становится рассеянным и несобранным. В случае же с тройкой выживших их статус балласта грозил превратиться в гирю на ноге. Нужно было выбраться из мертвого сектора, пока не поздно, и потому Бригадир, как мог, поторапливал подопечных. Из лифта повернули в противоположную сторону от той, где в прошлый раз обнаружилась опасность. Егор, как технарь, не раз бывавший тут, указывал направление, и дело вроде бы спорилось. Несколько переходов прошли легко, не задерживаясь, миновали узел с электрощитовой, очень спорное и опасное место. Множество энергоблоков закрывали обзор, создавая мертвые участки. Чудно, но в этом месте обошлись без потерь. Приключения начались ближе к зоне разгрузки и грузовому лифту, который должен был доставить путников на жилой этаж.
Примерно в середине пути Бригадир почувствовал легкое недомогание, но не придал ему особого значения. Решив списать все на стресс, общую усталость и напряженность, он двигался вперед в прежнем темпе, но очень скоро понял, что его подопечные начали отставать. Первым дал слабину самый старший из четверки, Денис Петрович. Ученый остановился и, прислонившись к стене, произнес хрипло:
– Что-то мне нехорошо. В глазах темно.
Бригадир вскинул руку, маленькая колонна встала.
– Идти сможете?
– Дайте минуту, отдышусь. – Сенников вытер холодный пот со лба, достал носовой платок и высморкался.
Анна подошла, прислонила ладонь ко лбу больного, нахмурилась:
– Температуры нет.
– Жарко, – признался Денис Петрович. – И пить охота.
Лишние пара глотков пресной воды быстро восстановили силы, хворь отступила так же внезапно, как и появилась, и колонна двинулась дальше. Вдруг затормозил Егор.
– Странное ощущение, – проинформировал он громким шепотом. – Чувствуете?
Бригадир бросил взгляд через плечо, потом осторожно окинул пустой коридор и ряд пластиковых кадок с искусственными цветами. Хваленое сталкерское чутье скромно молчало.
– Что? – осторожно поинтересовался Бригадир у Егора. Тот зябко дернулся.
– Будто смотрит кто. Наблюдает. – Последние слова он нарочито растянул, стараясь придать своей фразе больше драматизма.
Пришлось осматриваться еще и еще, проверить запертые двери, оглядеть поникшие и уставившиеся в пол объективы камер наблюдения. Если и подглядывал кто за четверкой, то делал это настолько же умело, насколько и незаметно. Двинулись вновь. Когда замаячила площадка грузового лифта, где в несколько рядов сгрудились так и не доставленные по уровням коробки с оборудованием, настала вполне ожидаемая очередь мутить воду прекрасному полу. Вербова просто встала и, уставившись вперед мутным стеклянным взглядом, произнесла одними губами:
– Не могу.
– Что не можешь? – просипел отошедший было от приступа Сенников.
– Идти не могу, – откликнулась девушка, но как-то вяло и неуверенно. – Будто не пускает что-то.
Егор обошел Анну, махнул пару раз рукой, но никакой внезапно возникшей на пути невидимой преграды не обнаружил.
– Не дури! – бросил Бригадир рассерженно. Вся эта ситуация с недомоганиями начинала его злить. – Тут три шага осталось, потом чистая зона. И заметьте, ни одного урода не встретилось. Удача редкостная, а вы все тут нюни распустили.
Впрочем, подсказывало что-то сталкеру, что не все тут чисто. Манипуляция происходила такая, что сразу и не поймешь, руководит тобой кто-то или это само собой приключилось. На Дениса Петровича напала непонятная хворь, он человек пожилой, перетрудился, перенервничал, вот и начал сбоить стариковский организм. Песчанникова накрыла паранойя, сильная, но им контролируемая, и если бы инженер не собрался, последствия были бы непредсказуемы. А у Вербовой случилась полная неуверенность в собственных силах, она просто не могла сделать шаг вперед. Назад, вбок – сколько угодно, но стоило попытаться двинуться к вожделенной цели хоть на полметра, силы оставляли девушку, накатывали слабость и тошнота.
Бригадир готов был биться об заклад, что все эти мелкие слабости, неспособные выявиться в обычной, привычной обстановке, без труда вылезали в полевых условиях, близких к боевым. Тут даже не физическая немощь, а чистая психология. Оставалось только эти симптомы обострить, усилить, что ли, и достигался вполне плачевный результат. Пришла тут же мысль, что подобное воздействие может стать самым мощным психологическим оружием, и если есть такой агрегат, что пробуждает в человеке его слабость, возведя ее в абсолют, то оружие это страшной силы. Подумать только, победить армию, не произведя ни единого выстрела, не пролив ни капли крови.
Если Егора и Сенникова отпустило, то Анну накрыло конкретно. И убеждали ее, и подталкивали, и старались тянуть, но едва она пересекала какую-то воображаемую черту, как начинала кричать и извиваться, вырываясь из рук. Бригадир серьезно забеспокоился, не привлечет ли этот шум пауков, прячущихся в закоулках технички. Выход нашелся сам собой. Сенников предложил не идти вперед, а пятиться, двигаясь спиной. Удивительно и парадоксально, но сработало. Анна сделала шаг, потом другой, и при помощи Егора достаточно споро двинулась в назначенную точку.
Наконец и площадка показалась, и двери лифта, и даже индикатор на считывателе ключ-карт призывно мигал зеленым. И вот тут сработала сталкерская чуйка, причем так, что у Бригадира виски заломило.
– Всем стоять! – прохрипел он. – Не двигаться.
Рука сама по себе скользнула в карман, нащупала пару гаек. Крохотные стальные снаряды взметнулись в воздух и застыли. Секунда промедления, и повеяло жаром, металл в мгновение ока расплавился, потек по воздуху жидкой струйкой, потом превратился в пар, а после попросту исчез. На все это потребовалось секунды три, не более. В воздухе повис запах горячего металла и химикатов.
– Чуть не вляпались, – с ужасом уставившись в пустоту, произнес Сенников. Лицо его исказила гримаса страха, губы предательски дрожали.
Испугался и Егор. Он застыл в оцепенении, охнул и сделал несколько шагов назад. Не возымела эта картина действия только на Анну, которая пятилась и не увидела происходящего, и на Бригадира, который видел уже такую аномалию на подступах к полигону.
– «Домна», – произнес сталкер. – Страшная штука. Новая. Откуда она тут?
Аномалия начисто перечеркнула планы на легкий отход, перегородив собой весь коридор. Чуть выше, под потолком нашлась узкая щель, куда разве что черенок от швабры и пролез бы, куда уж человеку? Способов нейтрализации этой напасти Бригадир попросту не знал. Они могли быть разными, если брать опыт с прежними аномалиями, от танца до свиной отбивной. Аномалия реагировала самым причудливым способом и могла ослабить хватку или исчезнуть совсем, если правильно на нее воздействовать. Одно «но»: решение находилось или случайно, или требовало порой непозволительно много времени, и всегда было замешено на крови.
