Прю вздохнула.
– Будущее там и с тем, с кем и где ты пожелаешь.
Фелисити наморщила лоб.
– Приданое?
Ублюдок! Он только что возвел новую дверь. Она отперла все, и вот, пожалуйста, ее окружают новые преграды. Новые замки.
Артур помотал головой.
– Нет. Они твои. Деньги только твои. Огромная сумма, Фелисити. Больше, чем ты когда-либо сможешь потратить.
Ошеломившая ее новость еще не улеглась в голове, а Прю уже взяла с туалетного столика шкатулку и протянула ее Фелисити.
– И еще он оставил тебе подарок.
– Разве деньги недостаточный подарок?
Шкатулка из черного оникса, в длину больше, чем в ширину, высотой чуть меньше дюйма, перевязана розовой шелковой лентой. В груди у Фелисити все сжалось при виде красивой упаковки. Розовое на черном, как свет на тьме. Как обещание.
– Он особенно настаивал, чтобы ты получила это после того, как мы расскажем тебе о деньгах.
Она стянула ленту со шкатулки, аккуратно намотала ее себе на запястье, потом откинула крышку и обнаружила внутри карточку из толстой белой льняной бумаги. На карточке красивым почерком Дьявола были написаны три слова:
«Прощай, Фелисити Фэрклот».
В груди опять все сжалось, из глаз брызнули слезы.
Она его ненавидит. Он отнял у нее то единственное, что она по-настоящему хотела. Его самого.
Фелисити все равно вытащила карточку, и у нее перехватило дыхание. Под ней блеснул металл, шесть прямых, тонких спиц из блестящей, сверкающей стали, очень красиво выкованных. Теперь слезы полились ручьем, рука, потянувшаяся к подарку, задрожала. Фелисити кончиками пальцев погладила гладкий металл.
– Дьявол, – прошептала она; имя словно само слетело с языка. – Они прекрасны.
Прю вытянула шею и заглянула в шкатулку.
– Что это? Шпильки для волос?
– Да.
– Как они странно выглядят.
Фелисити вытащила одну из шкатулки, рассматривая зазубренную волну с одного конца. Положив ее обратно на черную бархатную подушечку (это самый прекрасный ящик для инструментов во всем христианском мире!), она провела пальцем по Г-образному углу другой. Плоскому квадратному концу третьей.
– Это отмычки.
Деньги – это одно. Но отмычки – это все сразу.
«Всякий раз, взяв в руки шпильку, вы держите в них будущее», – сказал он ей много дней назад на складе, когда говорил, что не надо стыдиться своего таланта. Эти отмычки доказывают, что он ее понимает. Что на первое место ставит ее желания. Ее страсть. Его больше волнует то, что она выбрала для себя, а не собственная вина.
Но важнее всего другое. Эти отмычки – доказательство того, что он ее любит. Он купил ей свободу – ей больше никогда не придется делать выбор, исходя из того, как идут дела у Артура, или что происходит дома у матери, или каково ее собственное положение в обществе.
Он освободил ее от Мейфэра. От мира, который она больше не хочет. И подарил ей будущее.
В точности как там, на крыше, когда он противился ей. Когда говорил, что не возьмет ее. Не обесчестит. Не лишит будущего, которое видит, как Янус. В тот момент он позволил ей выбрать его, и она сделала это, ни на секунду не почувствовав себя обесчещенной. А теперь он сделал так, что больше никто никогда не сможет ее погубить; он наполнил их семейные сундуки и сделал ее богатой сверх всякой меры.
Богатой деньгами и свободой.
«Там и с тем, с кем и где ты пожелаешь».
Она подняла шпильки одну за другой и воткнула в волосы.
Она не хочет мира аристократов. Она хочет просто мир.
А он мужчина, который может ей этот мир подарить.
И она готова его принять.
Полчаса спустя, когда солнце уже показалось над крышами трущоб, Фелисити тщетно колотила в огромные стальные двери склада. Какой толк от дарованной тебе защиты Бесперчаточников в Ковент-Гардене, если ты не можешь войти в их чертов склад, когда захочешь?
Придется поступить по-другому. Она подняла руки к волосам, вытащила одну блестящую стальную шпильку, затем вторую, тоже чудесной формы. Дьявол нашел искусного мастера, разбирающегося в сложном искусстве взлома замков, которое как будто и вовсе не должно существовать… но он специализируется в вещах, которые не существуют, поэтому она ничуть не удивлялась, опустившись на колени в грязь у входа на склад.
Лучше ему быть там, внутри, иначе она очень разозлится, что перепачкала платье.
И еще ему лучше быть внутри, потому что она намерена как следует его отчитать, чего он давно заслуживает, ублюдок эдакий.
А после этого она собирается остаться там до тех пор, пока он не скажет, что любит ее. Причем скажет не один раз.
Однако прежде, чем она успела приступить к делу, на землю у нее за спиной спрыгнул человек.
– Миледи.
Она обернулась и увидела Джона, привлекательного дружелюбного человека, который отвез ее домой в тот последний раз, когда она приходила сюда.
– Привет, Джон, – сказала Фелисити, собираясь с духом, и ее красивое лицо озарилось яркой улыбкой.
– Доброе утро, миледи, – ответил Джон своим глубоким баритоном. – Надеюсь, вы понимаете, что я не могу позволить вам взломать этот замок?
– Превосходно, – произнесла Фелисити. – Значит, вы избавите меня от этого труда и просто впустите внутрь?
Брови Джона приподнялись.
– Боюсь, не могу.
– Но мне здесь рады. Я нахожусь под его защитой. Он дал мне свободу действий в Ковент-Гардене.
– Уже нет, миледи. Теперь мы должны вернуть вас в Мейфэр, если увидим здесь. Без колебаний. Вы не должны даже видеть Дьявола.
В груди поселилась тяжесть. Он больше не хочет даже видеть ее.
Что, разумеется, полная чушь, потому что, конечно же, он хочет ее видеть.
Конечно же, он ее любит.
Просто нужно убедить его, глупца эдакого, сказать ей это прямо в лицо.
А значит, вот этот поворот событий далек от идеального.
Фелисити сменила тактику:
– Я так и не поблагодарила вас за то, что вы в ту ночь доставили меня домой.
– Простите, что говорю это, миледи, но в ту ночь вы уж больно костерили Дьявола, какое тут благодарить.
Она поджала губы.
– Я на него очень разозлилась.
– Да, миледи.
– К вам это никакого отношения не имело.
– Конечно, миледи.
– Он бросил меня той ночью.
– Да, миледи.
И бросает снова и снова. Она посмотрела в глаза Джону.
