А с ним записка.
«Добро пожаловать, сестра».
Тем вечером в Гардене состоялось шумное празднование, на котором леди Фелисити Фэрклот, ныне миссис Фелисити Калм, получила свое третье имя, то, которым дорожит больше всего: Жена Бесперчаточника.
По мнению Фелисити, это был идеальный день свадьбы, за которым последовала чудесная ночь, когда новоиспеченный муж отыскал ее в толпе смеющихся поздравителей, взял за руку и отвел на крышу дома, где находилась его контора. Оттуда они смотрели, как сотни бумажных фонариков поднимались к небу с крыш окружавших их зданий.
Когда Фелисити, ахая от восторга, кинулась ему в объятия, он подарил ей поцелуй и дважды стукнул своей тростью по оловянной трубе, отпуская помогавших ему эльфов, а затем подвел свою жену к постели из шелков и мехов, устроенной прямо под звездным небом.
Сейчас, стоя во дворе склада, Фелисити затрепетала, вспомнив их первую брачную ночь, и Дьявол привлек ее к себе.
– Ты замерзла, любовь моя?
– Нет. – Она улыбнулась. – Просто полна воспоминаний.
Он улыбнулся ей в волосы.
– Хороших?
– Самых лучших, – ответила она, посмотрев на него сквозь ресницы. – Хотя уже наступил сентябрь, и скоро мы не сможем использовать крышу.
Одна черная бровь приподнялась, давая понять, что он понимает, о чем она говорит. И чего она хочет.
– Боюсь, ты недооцениваешь мое могущество, Фелисити Фэрклот.
Она улыбнулась.
– Фелисити Калм, с твоего позволения. И мне бы в голову не пришло недооценивать тебя, Дьявол… право же, даже представить не могу, чтобы погода отказалась исполнять твои желания.
Он кивнул и нагнулся к ней, заговорив голосом негромким и таинственным:
– Зима на крыше может быть даже лучше, чем лето.
Ее глаза широко распахнулись.
– Правда?
– Я собираюсь раздеть тебя под падающим снегом и посмотреть, как жарко я смогу заставить тебя пылать, мое прекрасное пламя.
Фелисити кинуло в жар.
– Не думаю, что я смогу заманить тебя на крышу прямо сейчас, чтобы попрактиковаться. Или смогу, мой красивый мотылек?
Он выпрямился.
– Нет.
– Нет?
– Нет. Я хочу кое-что тебе показать.
Он взял ее за руку и повел прочь от склада, в сторону ярких огней Друри-Лейн. Они подошли к «Поющему воробью», полному пьющих и празднующих окончание ночи тяжкого труда мужчин. Придержав дверь, Дьявол вошел внутрь вслед за Фелисити, кивнул хозяину и направился к участку пола, расчищенному для танцев. Рядом играл квартет из скрипок и дудок. Дьявол привлек жену в свои объятия, а музыканты начали танцевать.
Фелисити засмеялась, когда он увлек ее в круг.
– Ты хотел показать мне эту таверну?
Он покачал головой.
– Когда-то ты сказала мне, что не думаешь, будто я из тех мужчин, кто танцует.
Она это помнила.
– А ты из тех?
– Раньше я никогда этого не делал. Танцы всегда казались мне тем, чем люди занимаются, когда счастливы.
Ее взгляд метнулся к нему.
– А ты счастливым не был.
– До встречи с тобой – нет.
Она кивнула, побарабанила пальцами по его плечу, а затем посмотрела ему в глаза и сказала:
– Ну, покажи мне.
И он показал. Привлек ее к себе так близко, что Мейфэр пришел бы в ужас, а затем раскачивал ее, и поднимал в воздух, и крутил, и вращал в такт чудесной, вихревой музыке. Фелисити льнула к нему, его сильные руки надежно ее удерживали. Он крутил ее снова и снова, быстрее и быстрее, собравшиеся посетители таверны хлопали в такт, и наконец, Фелисити запрокинула голову и засмеялась, не в силах больше сдерживаться.
А Дьявол подхватил ее на руки, протолкался сквозь толпу и вышел на улицу, где осенний туман окрасил булыжники мостовой золотом. Он поставил Фелисити на землю и поцеловал долгим, неспешным поцелуем, впитывая ее смех.
– Ну что, жена?
Она покачала головой.
– Это не походило на сон. – Он нахмурился, а она снова засмеялась и обняла его. – Любовь моя… мой Дьявол… это было лучше. Это было настоящим.
Он снова ее поцеловал, долго и крепко. А когда поднял голову, то улыбался, широко, греховно и чудесно.
Фелисити тоже заулыбалась, приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо:
– Люби меня. В прошлом, настоящем и будущем.
Его ответ опалил их обоих.
– Да!
