Артур – всегда ее защищавший. Всегда пытавшийся защитить всех, болван эдакий!
– Ты прав. – Маркиза вздохнула. – Полагаю, он уже успел полностью развеять иллюзии общества на этот счет, так что мы вернулись на наше законное место в скандале.
– Скорее всего, – сказала Фелисити. У нее внутри, сбивая ее с толку, бушевали чувство вины, ярость и досада. В конце концов, она женщина, а значит, в подобных случаях должна иметь одну-единственную цель… выйти замуж за деньги и вернуть семье честь и богатство.
Да только после сегодняшнего вечера на ней никто не женится.
Во всяком случае, никто в здравом уме.
Артур почувствовал, насколько ей неприятен этот поворот в разговоре. Он положил руки сестре на плечи, наклонился и по-братски чмокнул ее в лоб.
– У нас все будет хорошо, – решительно произнес он. – Я найду другой способ все вернуть.
Она кивнула, стараясь не расплакаться.
Понимая, что прошло уже полтора года, а единственное решение, найденное Артуром, – выдать ее замуж.
– Иди домой, к жене.
Он сглотнул, услышав напоминание о своей привлекательной, любящей жене, ничего не знающей о беде, в которой они оказались. Счастливая Прюденс.
Снова обретя дар речи, Артур прошептал:
– Она ничего не должна знать.
Страх в его голосе был почти осязаем. Ужасно.
В какую же неразбериху они попали!
Фелисити кивнула.
– Это наш секрет.
Когда дверь за ним закрылась, Фелисити подобрала юбки – юбки на платье прошлого сезона. Его слегка перешили, чтобы оно соответствовало нынешней моде, вместо того чтобы просто выкинуть и сшить что-нибудь новое. Как же она ничего не понимала?
Девушка поднималась вверх по лестнице, а собаки метались перед ней взад-вперед.
Добравшись до площадки, она посмотрела на мать.
– Твои псы пытаются меня убить.
Маркиза кивнула, позволяя сменить тему.
– Вполне возможно. Они очень умные.
Фелисити вымученно улыбнулась.
– Твои лучшие дети.
– Доставляют меньше неприятностей, чем остальные, – ответила мать, наклоняясь и подхватывая на руки одного длинного мохнатого пса. – И что герцог, очень красив?
– Я в толпе толком его не разглядела, но вроде бы да.
Внезапно Фелисити поймала себя на мыслях о другом мужчине. Том, из темноты. Том, которого только хотела рассмотреть. Он заворожил ее, как отблеск пламени, который она видела, не имея представления о целом костре.
Но если этот вечер чему-то ее и научил, так это тому, что волшебство нереально, оно – лишь иллюзия. Реальными бывают только неприятности.
– Все, чего мы хотели, это достойная партия. – Голос матери врезался в ее размышления.
Губы Фелисити искривились.
– Знаю.
– Это что, действительно так плохо?
«Ты от нас не уходила. Мы тебя выгнали».
«Конченая Фелисити. Забытая Фелисити. Жалкая Фелисити».
«Ты опоздала с герцогом; я его уже заполучила».
Фелисити кивнула.
– Даже хуже.
Она по темным коридорам добралась до своей спальни. Вошла в тускло освещенную комнату, бросила перчатки и ридикюль на маленький столик возле двери, закрыла ее и прислонилась к ней спиной, наконец-то выдохнув – ей казалось, что она задерживала дыхание все время, начиная с той минуты, когда много часов назад одевалась для бала у Марвика.
В темноте Фелисити подошла к кровати и упала на матрас. Долго смотрела на балдахин над головой, мысленно заново проигрывая все ужасные события вечера.
– Какая катастрофа.
Какое-то время она представляла себе, что бы делала, будь она не самой собой – слишком высокой, слишком обыкновенной, слишком старой и прямолинейной – настоящей тихоней у стеночки, не имеющей ни малейшей надежды заполучить завидного холостяка. Она вообразила себе, как украдкой выбирается из дома и возвращается на место своего преступления.
Добывает состояние для своей семьи и целый мир для себя.
Желает больше, чем может получить.
Не будь Фелисити собой, она могла бы это сделать. Могла бы отыскать герцога и очаровать его. Могла бы поставить его на колени. Будь она красивой, остроумной и блистающей. Будь она не на краю мира, а в самом его центре. Будь она в комнате, а не подглядывая в замочную скважину.
Если бы она умела разжигать страсть – такую, которая, как она видела, поглощает мужчину, как магия. Как огонь. Как пламя.
Желудок перевернулся от этой мысли, от фантазии, пришедшей следом. От наслаждения – того, чего она никогда не позволяла себе воображать. Герцог, отчаянно мечтающий о ней.
Партия века.
– Если бы только я была пламенем, – сказала она, обращаясь к балдахину над головой. – Это бы все решило.
Но это невозможно. И она вообразила другое пламя, проносящееся по Мейфэру, испепеляющее ее будущее.
Будущее ее семьи.
Она представила себе прозвища.
«Врушка Фелисити».
«Лживая Фелисити».
– Да ради бога, Фелисити! – прошептала она.
И долго лежала, охваченная стыдом и паникой, обдумывая свое будущее, пока воздух вокруг не потяжелел. Она подумала, не заснуть ли прямо в платье, вместо того чтобы позвать горничную и попросить помочь его снять. Но платье было тяжелым и сдавливающим, а из-за корсета она толком не могла дышать.
Застонав, Фелисити села, зажгла свечу на прикроватном столике и потянулась к шнуру, чтобы позвонить горничной.
Но прежде, чем успела до него дотронуться, из темноты послышался голос:
– Вам не следует говорить неправду, Фелисити Фэрклот.
Глава пятая
Услышав это, Фелисити с негромким вскриком вскочила с кровати и резко повернулась, вглядываясь в дальний конец комнаты, укутанный тьмой. Там все выглядело как обычно.
Высоко подняв свечу, она всмотрелась в углы, и в конце концов свет коснулся пары безупречно начищенных сапог, в которые были обуты вытянутые, скрещенные в лодыжках ноги. В носок одного сапога упирался сверкающий серебряный наконечник трости.
Это он.
Здесь. В ее спальне. Как будто это совершенно нормально.
Этим вечером вообще не было ничего нормального.
Сердце ее заколотилось сильнее, чем тогда, на балу. Фелисити попятилась к двери.
– Полагаю, вы ошиблись домом, сэр.
Сапоги не шелохнулись.
– Я попал туда, куда нужно.
