– Вот уж нет.
– Что ж, вас там не было, чтобы вовремя предупредить меня, так что… – Она помолчала. – В любом случае, именно поэтому я так… расстроилась. Мы были неразлучны. А затем… – Она помолчала, пытаясь подавить все те эмоции, которые появлялись всякий раз, как она вспоминала время, когда считалась любимицей общества, и мир вроде бы подчинялся ее воле. – Раз… и все. Они все еще блистали, и сверкали, и любили друг друга. Но меня больше не любили. И я не понимала, почему.
Он долго молча смотрел на нее.
– Дружба не всегда то, чем кажется. Если мы ведем себя неосторожно, она часто превращается в то, чего желают другие.
Фелисити посмотрела на него.
– Вы не похожи на человека, который… теряет друзей.
Он вскинул бровь.
– Думаю, вы имели в виду, что я не похож на человека, который их имеет.
– А они у вас есть?
– У меня есть брат. И сестра.
– Мне бы хотелось быть вашим другом.
Это признание шокировало их обоих, и она пожалела, что не может забрать его обратно.
Еще больше она пожалела об этом, когда он отозвался:
– Фелисити Фэрклот, я вам не друг. – Он сказал правду, но ей все равно стало больно. – Рассказать вам, почему ваши так называемые друзья покинули вас?
– Вы-то откуда знаете?
– Потому что я человек мира и знаю, как в нем все происходит.
Она ему поверила.
– И почему?
– Они оставили вас, потому что вы перестали быть им полезной. Перестали смеяться над их идиотскими шутками. Или перестали восхищаться их полинявшими платьями. Или перестали поддерживать жестокость, направленную на других. Не важно, что именно, но вы сделали нечто такое, что заставило их понять – вам больше не интересно лизать их башмаки. Таких никчемных пустозвонов, как эти четверо, настолько разозлить могла только потеря вашей лояльности.
Эти доводы ей ужасно не понравились, хотя она понимала, что они верные. Особенно когда он добавил:
– Каждая женщина, каждый мужчина в этом зале – паразиты, включая Фолка, Наташу Корквуд, лорда и леди Хейгин. И вам лучше избавиться от них, мое прелестное пламя.
Услышав это, Фелисити оглянулась на бальный зал, где десятки приглашенных болтали, сплетничали, танцевали и смеялись. Это все ее люди. Разве нет? Это ее мир, верно? И даже если подобные мысли возникали и у нее самой, пусть даже не в таком развернутом виде, она должна защитить свой мир от этого человека… этого изгоя.
– Не все аристократы паразиты.
– Разве?
– Я не такая.
Он отлепился от стены, выпрямился в полный рост, и она запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Нет. Просто вы так отчаянно желаете снова стать одной из них, что готовы заключить сделку с дьяволом, лишь бы добиться этого.
«А что, если я передумала?»
Фелисити подавила предательский шепоток внутреннего голоса.
– Я должна спасти мою семью, – прошептала она. Щеки ее пылали.
«У меня нет выбора».
– А, да. Верность семье. Это достойно восхищения, но мне кажется, что ваши родные могли бы рассказать вам о текущем положении дел до того, как швырнули вас к ищущим брачные узы волкам.
Вот тут она его слегка возненавидела. Возненавидела за то, что он вслух произносил вещи, которые она даже в мыслях своих не допускала.
– Из меня получится неплохая жена.
– А я и не говорил, что плохая.
– Я буду вести хозяйство и обеспечу мужу наследников.
Дьявол мгновенно впился в нее взглядом, в темноте его глаза жарко пылали.
– Значит, вот в чем заключается ваша мечта? Произвести на свет следующего герцога Марвика?
Фелисити довольно долго обдумывала его вопрос.
– У меня никогда не было амбиций стать матерью герцога, но детей мне бы хотелось, да. Думаю, из меня получится хорошая мать.
– Получится. – Он отвел глаза. Прокашлялся. – Но это не единственная ваша мечта, верно?
Она поколебалась. Этот вопрос словно повис в воздухе. Готова ли Фелисити открыться перед этим мужчиной? Рассказать ему о своем желании быть принятой этими людьми? Снова занять среди них свое место?
– Я больше не хочу быть одна.
Он кивнул.
– Что еще?
– Я хочу быть желанной. – Высказанная вслух правда причинила ей настоящую боль, горло сдавило.
Он кивнул.
– Поэтому вы и соврали с самого начала.
– И поэтому согласилась на сделку, – мягко добавила она. – Я хочу всего этого. Я вам сразу сказала. Хочу куда больше, чем могу иметь.
– Вы стоите больше, чем все они, вместе взятые, – произнес Дьявол. – Но вам недостаточно услышать это только от меня, верно?
Похоже, он понимал про нее не все, но от его слов внутри нее разлилось тепло. И все-таки, он прав – недостаточно.
– Вы не знаете, как это было. И каково мне сейчас.
Он долго молча смотрел на нее.
– Вообще-то, миледи, я слишком хорошо знаю, каково это – терять людей, на которых, как тебе думалось, ты можешь положиться. Каково быть преданным ими.
Фелисити обдумала сказанное им и то, что было ей известно о жизни этого странного, грешного человека – жизни, где предательство подстерегало на каждом углу. Она кивнула.
– Но это же не имеет значения, верно? Ни один из тех, с кем я танцевала, не испытывает ко мне никаких чувств. Нет никаких причин полагать, что у герцога такие чувства вдруг возникнут.
– Казалось, что все они пылают к вам чувствами, когда они толпились вокруг вас и непонятно почему стремились подержать веер.
Фелисити подняла упомянутый предмет и раскрыла его, показывая имена, написанные на деревянных пластинках.
– Бальная карточка. И они все стремились потанцевать со мной только потому, что думали, будто я стану…
– У вас остался незанятым один танец.
Он взял веер в руку, и она оказалась словно привязанной к нему.
Когда он потянул за веер, подтянув Фелисити на шаг ближе к себе, у нее перехватило дыхание.
– Я… я думала приберечь его для моего фиктивного жениха. – Она помолчала. – Или не такого уж фиктивного, если вы читали корреспонденцию моего отца. Как вам это удалось?
– Магия, – ответил он. Шрам на его лице белел в темноте. – Как я и обещал. – Она хотела настоять на более толковом ответе, но Дьявол продолжил, не дав ей произнести ни слова: – Он получит свой танец достаточно скоро.
Фелисити посмотрела на пустую пластинку веера – казалось, что та на весь свет кричит о ее лжи. На протяжении какой-то одной безумной секунды девушка гадала, каково будет, если права на этот танец предъявит Дьявол. Что может произойти, если он черным карандашом напишет тут свое богохульное имя. Что случится, если он войдет с ней в бальный зал, заключит ее в свои объятия и начнет танцевать. Разумеется, человек вроде Дьявола не умеет танцевать как аристократы. Он может лишь наблюдать из тени.
