Господи, зачем он ей это говорит?
Она приподнялась на цыпочки и прижалась лбом к его лбу.
– Я хотела, чтобы ты меня так обнял, – прошептала она.
Как можно перед этим устоять?
Дьявол снова прильнул к ее губам. Нежно, ласково, дразня ее языком, и она вздохнула, приоткрыла ротик, впуская его, такая сладкая, шелковая, пылкая – настоящее обещание роскоши. А затем Фелисити Фэрклот, невзрачная, старая дева, пристенная фиалка ответила на его поцелуй, переплетясь с ним языками, равная ему, как падший ангел.
Как чертова богиня.
И он наслаждался этим – ее наслаждением, ее вздохами и стонами, и дрожью, охватившей ее, когда он распахнул ее пальто (нет, его пальто) и просунул под него руки. Она прервала поцелуй, выдохнув:
– Дьявол!
– Замерзла? – Проклятье, конечно, она замерзла. Их окружает лед.
– Нет, – выдохнула девушка в ответ. Она вцепилась в его рубашку и притянула его ближе. – Нет, я пылаю.
От ее выдоха он едва не кончил – она была просто великолепна, истинная королева тьмы. Он откинул в стороны лацканы пальто, глядя на свои руки, скользящие по ней, по этому белому с розовым платью, которому не место здесь, в этом помещении, где слишком темно, и слишком грязно, и слишком грешно для нее. Фелисити тут не место, но это не мешает ему прикасаться к ней.
– Ты пылаешь, – повторил он, следя за своими руками, ласкающими ее – они скользили вверх по ее лифу к шее, где шелк сменялся невозможно нежной кожей. Он погладил ее там и услышал ее дыхание, хрипловатое, быстрое, говорящее о ее наслаждении. – Тебе не нужны уроки. Ты само пламя.
Она кивнула.
– Я это чувствую.
Он едва не улыбнулся.
– Хорошо.
– А ты… – она замолчала, затем начала снова: – Ты поцелуешь меня еще раз?
«Да. Господи. Да!»
– Куда?
Ее глаза широко распахнулись.
– Куда?
– Показать, где тебе это понравится?
Ее губы изогнулись в потрясающей улыбке.
– Да, пожалуйста.
Ему бы и в голову не пришло отказать леди. Он снова положил руки ей на талию, притянул ее ближе к себе, прильнул губами к подбородку, провел по нему языком.
– Может быть, сюда?
– О да, – выдохнула она. – Это очень приятно.
– Хммм, – протянул он. – Думаю, можно сделать лучше, чем просто «очень приятно». – И легонько прихватил зубами ее длинную шею. – А как насчет этого?
Она запустила пальцы в его короткие волосы, ногтями царапнула по коже, и его охватила дрожь наслаждения. Он пососал то местечко, где шея переходит в плечо, понимая, что нужно быть осторожнее. Понимая, что пока не может оставить на ней следы поцелуев. И отчаянно желая их оставить.
Она всхлипнула, и Дьявол поднял голову.
– Что такое?
Она поймала его взгляд, и выражение ее глаз едва не заставило его упасть на колени прямо тут, в хранилище.
– Это очень приятно.
Эта женщина дразнит его! И это просто восхитительно. Он уже затвердел, как сталь. И тогда Дьявол чуть ослабил объятия, взял ее за талию и усадил на лед. Она удивленно пискнула, а он встал у нее между ног. Тяжелые юбки не давали приблизиться как следует, что, пожалуй, было только к лучшему.
Безусловно, к лучшему.
И чертовски паршиво.
– Это не… – Она, задыхаясь, осеклась.
Дьявол снова потянулся к ней и сказал:
– Это неприлично для леди.
Она помотала головой, прикусив нижнюю губу.
– Неприлично, но мне все равно.
Тут он не выдержал и засмеялся, коротко, грубовато.
– Это восхитительно. Покажи мне еще что-нибудь.
И его смех перешел в стон.
Одной рукой он притянул ее к себе, другую положил на нежную обнаженную лодыжку под юбкой.
– На тебе нет чулок, – прошептал он ей на ухо.
– Сейчас июнь, – ответила она.
– А в июне женщины могут обходиться без чулок?
Она опустила голову, и он восхитился ее смущением.
– Я не ожидала, что кто-нибудь увидит.
– Я не вижу, – прошептал он, вкладывая в эти слова все свое разочарование и наслаждаясь ее ответным смехом.
– И уж точно не ожидала, что кто-нибудь это нащупает.
– Ммм, – протянул он, скользнув рукой выше. – Вот поэтому быть пламенем так сложно, Фелисити… мотылькам очень хочется его потрогать.
– Покажи мне, – шепнула она.
Помоги ему Господь! Он послушался, вновь завладев ее губами и позволив руке скользнуть еще выше, откидывая юбки за колено, обнажая длинную, нежную ногу. Он обхватил ладонью ее бедро, приподнял ногу, прижался ближе, и будь он проклят, если она не скользнула по льду ему навстречу.
Он проложил поцелуями дорожку по ее плечу, спустился ниже, к холмику груди.
– Здесь? – прошептал он, задержавшись на том месте, где ее грудь выступала из-под белого кружева лифа. Поднял руку, потянул лиф вниз, обнажив грудь настолько, чтобы появился верхний край соска. – Или здесь?
Он лизнул нежную кожу, наслаждаясь тем, как она дернулась под его языком. Фелисити зашипела, и он отодвинулся.
– Ты замерзла?
Она замотала головой.
– Нет. Нет. Нет. Нет! – Пальцы, запутавшиеся у него в волосах, сжались крепче, она приподнялась ему навстречу, сокращая между ними расстояние. – Еще, пожалуйста!
Все, чего она хочет. Все, что угодно.
Он застонал и еще ниже стянул лиф, обнажив сосок. Он прильнул к нему губами и языком, покусывая его, прижимаясь затвердевшим членом к ее ноге, чувствуя, что брюки внезапно стали чересчур тесными. Она вскрикнула, когда он пососал ее грудь – сначала легонько, потом с силой, и прошептала в темноте его имя:
– Дьявол…
«Девон», – мысленно шепнул он в ответ и тут же отогнал эту мысль, не позволяя ей оформиться. Никто не называл его настоящим именем. И уж точно ни одна женщина. И он не позволит Фелисити Фэрклот стать первой.
Но позволит ей делать многое другое – позволит прикасаться к себе, позволит направлять себя туда, где она хочет ощутить его губы, позволит прижиматься к его длинному, пульсирующему естеству, хотя она даже не догадывается, какое это искушение. О чем именно она просит.
– Я хочу…
– Я знаю, – отозвался он, двигаясь взад и вперед и давая ей ощутить вкус того наслаждения, которое мог ей подарить. Она быстро уловила суть, и Дьявол позволил ей использовать его. Он стонал и сосал все сильнее, наслаждаясь вскриками, которые она испускала, когда он действовал языком и губами. Когда она терлась о него, она была огнем.
