– Вы не заинтересованы в женитьбе на мне.
– Не совсем так, – рассеянно отозвался он.
«Вот вам и мотыльки, и пламя».
– Но все равно женитесь.
Он молчал.
Она прищурилась.
– И что дальше?
Он криво улыбнулся одним уголком рта.
– Вы будете очень богаты, леди Фелисити. Уж наверное, вы найдете, чем себя занять.
У нее распахнулся рот. Мать ахнула. Отец кашлянул. Артур не издал ни звука.
Очень жестокие слова. Герцог не злился, в его голосе не было слышно горечи, он никого не наказывал. Он просто был прямолинеен. И в этой правде ощущалось что-то… заставлявшее ее задуматься о том, что он, собственно говоря, планирует.
– Это не то, что я себе представляла.
– А что вы себе представляли?
– Я думала, вы захотите… – Она осеклась.
– Думали, мы будем любить друг друга?
Нет. Любовь она не планировала. По крайней мере, не с ним. Возможно, с другим мужчиной, когда она была моложе. Еще одним безликим мужем. Высоким, смуглым, с золотистыми глазами и губами, созданными в грехе.
Она прогнала эту мысль.
– Нет.
Он кивнул.
– Я так и думал. – Его взгляд опустился к пяльцам, которые она до сих пор сжимала в руке. Он склонил голову набок. – Это лисица?
Фелисити подняла свое вышивание и удивленно взглянула на него.
Она совершенно забыла, чем занималась до того, как пришла сюда.
– Да.
– С курицей?
В самом деле. Рыжее с белым животное держало в пасти шелковистого коричневого цыпленка.
– Да.
– Боже праведный.
Она посмотрела на него.
– Я очень хорошо вышиваю.
– Я вижу. – Он шагнул вперед, не поднимая глаз. – Кровь весьма…
Фелисити некоторое время разглядывала вышивку, затем предложила:
– Зловещая?
Он кивнул.
– Зловещая.
– Я очень злилась, когда начала вышивать.
Дьявол изгнал ее из своего мира и, вооружившись, умчался бог знает куда. Он мог погибнуть.
«Он не умер».
Но какая разница? Он отослал ее домой и велел никогда не возвращаться. Раз избавился от нее, так хоть бы и умер.
Ей не понравилось, как в груди все сжалось при этой мысли. Она еще не готова избавиться от него. Или от мира, в котором он живет, или от намеков на волшебство, которое он ей показал.
Но он-то избавился от нее без всяких сомнений, и пожалуйста, вот она, здесь, обсуждает условия брака без любви со странным герцогом, который не предлагает ей никакой магии.
Вот она, здесь, опять одинокая.
– Таким образом вы проявляете свои чувства? – с любопытством продолжал расспрашивать Марвик. – Через вышивание?
– Еще я разговариваю сама с собой.
– Господи Иисусе, девочка… он подумает, что ты сумасшедшая.
Она даже не взглянула на отца.
– Это прекрасно, потому что сама я считаю сумасшедшим его.
– Фелисити!
Никаких сомнений, сейчас с матерью случится припадок. Одна из ее собак гавкнула и набросилась на лапу-ножку отцовского стола.
– Да черт побери, Кэтрин! – заорал отец.
– Гилли! Прекрати! Нельзя грызть! Гильденштерн! Хватит!
Пес продолжал.
Артур уставился в потолок и вздохнул.
Похоже, герцога весь этот хаос не раздражал. Он снова перевел взгляд на окно.
– Так что, мы обо всем договорились?
Вероятно, да. Фелисити посмотрела на брата, в его карие глаза, такие же знакомые, как ее собственные. Увидела в них мольбу. Надежду. И не смогла сдержать вспыхнувшее раздражение.
– Что ж, договорились. Я выйду за вас замуж, и вы будете жить долго и счастливо.
Брату хватило совести принять виноватый вид.
– Ты этого заслуживаешь, – сказала она, не в силах справиться с печалью в голосе. – Ты, Прю и дети. Вы заслуживаете всего, о чем когда-либо мечтали. Ты заслуживаешь счастья. И я буду рада подарить его тебе. Но не уверена, что когда-нибудь перестану тебе завидовать и на тебя злиться.
Артур кивнул.
– Я знаю.
Она обернулась и в первый раз за весь разговор увидела, что герцог на нее смотрит, причем на его лице написана не скука, а что-то, скорее напоминающее страстное желание. Что, разумеется, было совершенно невозможно. Этот безумный герцог не производил впечатление человека, который может что-то или кого-то страстно желать. И уж точно не ее.
Фелисити так никогда и не смогла понять, почему она его спросила:
– Хотите осмотреть сад?
– Нет, – с явной досадой вмешался отец. – Мы еще не закончили.
– Вообще-то хочу, – ответил герцог, а затем повернулся к маркизу. – Мы можем обсудить веревку, которую я брошу, чтобы не дать утонуть вам обоим, когда я вернусь.
С этими словами он положил руку на дверную ручку и распахнул дверь, ведущую на балкон. Шагнув в сторону, он позволил Фелисити выйти следом и плотно закрыл за ней дверь.
Фелисити не успела пройти и трех футов, когда он произнес:
– Мне не нравится ваша семья.
– В настоящий момент и мне тоже, – ответила она. Затем, подумав, что родных надо как-то защитить, добавила: – Они в отчаянии.
Обогнав ее, он направился к каменным ступеням, ведущим вниз, в сад, явно ожидая, что она последует за ним.
– Они не знают, что такое отчаяние.
Эти слова прозвучали так знакомо – отголоском рассказа Дьявола, – но с учетом места и мужчины, что произнес их первым, – они показались ей нелепыми, и Фелисити почувствовала, что они ее раздражают.
– Что знает об отчаянии герцог, богатый как король?
Он повернулся к ней, и что-то в его глазах показалось девушке настолько выбивающим из колеи, что она невольно остановилась.
– Я знаю, что ваш отец маркиз, а брат граф, и даже если бы им не удалось выдать вас замуж, они бы все равно никогда не познали самого низшего уровня нужды, которого может достичь человек. И еще я знаю, что если бы они хоть немного вас любили, то не захотели бы пожертвовать вами ради собственного счастья.
Фелисити резко втянула в себя воздух, услышав эти откровенные и искренние слова. Открыла рот. Закрыла. Затем все-таки произнесла:
– Они моя семья. Я хочу их защитить.
– Это они должны вас защищать, – ответил он.
