– Нет.
– Я ничего этого не хочу.
Он целую вечность смотрел на нее.
– Расскажи-ка мне снова, почему ты плакала в спальне в тот день, когда взломала замок. В день, когда твои друзья отвернулись от тебя. Расскажи мне еще раз, что ты оплакивала.
Теперь вспыхнуло жаркое смущение.
– Это другое, – возразила она. – Я другая. Мне больше не нужны Мейфэр и балы.
– Если бы я в это поверил… – Он посмотрел на звезды. – Я бы приполз к тебе без колебаний, но если я это сделаю, у тебя никогда не будет той жизни. Тебя не примут.
– Но ты бы любил меня? – прошептала она голосом едва слышным, голосом, почти не отличающимся от шелеста ветра над черепицей крыши. Шелеста кожи о кожу.
Их смешанного дыхания.
Звука надежды.
Дьявол выдохнул, длинно, прерывисто. А затем сказал ей кое-что правдивое.
– Недостаточно.
И там, под звездами, в месте, которое она полюбила, Фелисити твердо решила доказать ему, что он неправ.
Глава двадцать четвертая
«Все изменилось», – поняла Фелисити, выбравшись из семейной кареты на следующий же вечер. Следом выпорхнула мать, ее ярко-розовые атласные юбки взметнулись, захлестнули ноги.
Год назад, месяц назад, две недели назад Фелисити страстно ждала этого момента. Середина июня, лето наконец-то наступило, и весь Лондон готовился складывать вещи и перебираться за город, но главные городские сплетники даже и не думали уезжать до этого самого бала у герцогини Нортумберленд – предвестника лета, самого шикарного бала сезона.
Год назад, месяц назад, две недели назад Фелисити даже вообразить не могла события более желанного, чем это – подняться по ступеням, ведущим в Нортумберленд-Хаус; окна особняка ярко освещены свечами, мать рядом с Фелисити буквально трепещет от удовольствия, гости, собравшиеся снаружи и столпившиеся у дверей, принимают ее без колебаний.
Приветствуют ее.
Считают своей.
Да только все изменилось.
И не только тот факт, что она больше не странная девица, пристенная фиалка, старая дева Фелисити.
И не тот, что для всех собравшихся она теперь будущая герцогиня Марвик.
О, безусловно, именно поэтому аристократы и думают, будто все изменилось. Но Фелисити известно совсем другое. Она знает, что все изменилось, полностью и безвозвратно, потому что она полюбила мир за пределами этого, и мужчину, открывшего ей тот, другой мир. А эта истина тянет за собой другую – мир, который она когда-то так любила, ничто по сравнению с его миром. С ним.
Во что он не верит, и чтобы доказать ему свою правоту, Фелисити пришла сюда, в это место, заполненное этими людьми.
Подумав это, она выпрямила спину и расправила плечи. И подбородок вздернула, потому что внезапно почувствовала, что больше не позволит этому месту и этим людям смотреть на себя сверху вниз. На свете существует только один человек, обладающий властью над ней. И только одна возможность завоевать его.
Что означает – она должна найти своего жениха.
– Твоя помолвка уже заставила мир обратить на тебя внимание! – возбужденно воскликнула маркиза, когда они вошли в огромное фойе Нортумберленд-Хауса и их окружили людские толпы. Маркиза взглянула на главную лестницу, заполненную гостями, и негромко пискнула. – В прошлом году нас не пригласили, не были нам рады. Из-за… ну, ты знаешь.
Фелисити замедлила шаг и посмотрела на мать.
– Вообще-то, нет, не знаю.
Маркиза огляделась и понизила голос.
– Из-за твоего скандала.
– Ты имеешь в виду тот скандал, когда меня вывели на брачную ярмарку ради герцога Хейвена?
Мать покачала головой.
– Не только этот.
– Скандал из-за того, что я не молодею и превращаюсь в старую деву?
– Да, частично из-за этого тоже.
– Частично больше или частично меньше, чем мое изгнание из узкого круга украшений общества?
– Право же, Фелисити! – Мать фальшиво, слишком громко рассмеялась и снова огляделась, явно опасаясь, что кто-нибудь может их подслушать.
Фелисити это совсем не волновало.
– Я-то думала, что скандал, в результате которого наши имена вычеркнули из списка гостей, был связан с тем, что отец и Артур потеряли все фамильное состояние.
Глаза матери расширились.
– Фелисити!
Фелисити плотно сжала губы, понимая, что сейчас не место и не время, но не особенно из-за этого беспокоясь. Повернувшись, она начала подниматься по лестнице, ведущей к большому бальному залу.
– Это не важно, мама. В конце концов, сегодня мы здесь.
– Да, – сказала маркиза. – Вот это важно. И герцог тоже. И мы будем здесь на будущий год. И все последующие годы тоже.
«Я не буду».
– Даже твой отец собирается появиться тут сегодня вечером.
Конечно, отец собирается, ведь теперь, когда его сундуки вот-вот будут снова наполнены, он может показаться на люди.
Фелисити посмотрела вверх.
– Я должна найти герцога.
Она не успела сделать и десяти шагов, как сверху ее окликнули:
– Фелисити!
Голос был настолько знакомый, что она на мгновение заколебалась, но затем подняла голову и увидела яркие, блестевшие интересом глаза Наташи Корквуд, которая махала ей, пробираясь сквозь толпу и стараясь не потерять Фелисити из вида. Она повернулась, сказала что-то своему спутнику, и Джаред, лорд Фолк, обернулся, проследил за ее взглядом, и в его глазах мелькнуло узнавание и что-то еще. Что-то хищное.
Фелисити тотчас же отвернулась и стала подниматься в два раза быстрее. Когда она добралась до верхней площадки, Наташа снова ее окликнула, причем оказалась куда ближе, чем хотелось Фелисити.
– Фелисити!
– Милая, мы должны остановиться. Леди Наташа и лорд Фолк твои друзья.
Вот так запросто мать смахнула прошлое в небытие, словно восемнадцать месяцев позора и грусти – ничто.
«Дружба не всегда то, чем она нам кажется».
Слова Дьявола эхом пронеслись в голове, искушая повернуться к ним спиной и оставить их тут одних, перед всеми лондонцами, за чьим хорошим мнением они гоняются. Но вместо этого она повернулась к ним лицом.
– Фелисити! – задыхаясь, воскликнула Наташа, расплываясь в широкой, фальшивой улыбке. – Мы тебя ждали! – И положила ладонь на руку Фелисити.
Взгляд Фелисити остановился на этой неприятной ей руке так надолго, что Наташа ее убрала. Только после этого Фелисити подняла на нее глаза и спросила:
